Калигула

Это было хорошо сыграно. Очень хорошо. Мой брат произнес приветственную речь и сделал свои заявления. Оставалось самое главное – вопросы новому императору от наиболее видных граждан Рима. И первое заседание сената увенчалось бы бесспорной победой Калигулы, если бы не еще одна проблема, волновавшая всех.

Триумф Калигулы подпортил седовласый сенатор с ястребиным профилем по имени Гай Кальвизий Сабин. Его хорошо знали в городе, поскольку десятью годами ранее он был консулом, а также проходил обвиняемым по одному из самых громких дел об оскорблении величия при Тиберии. Все обвинения, предъявлявшиеся ему, превращались сейчас в пепел, но никто из присутствующих не забудет нашумевшего процесса, который едва не стоил жизни Сабину и его семье.

Бывший консул встал, и тут же от него побежала волна тишины, гасящая ликование собравшихся.

– Сабин, – поздоровался с ним Калигула; в базилике стояли только они двое.

– Император, – кивнул в ответ седовласый старик. – Насколько мне известно, ни на этом заседании, ни ранее ничего не было сказано о судьбе Тиберия.

Одно лишь имя, никакого упоминания титула или ранга бывшего императора! Разумеется, его ненавидел весь Рим, но надо было выказать хотя бы формальное уважение к почившему римскому деятелю.

– Император скончался в Мизене после продолжительной болезни, – напомнил Сабину Калигула, пряча за ровным тоном свое недоумение.

– А какое будущее его ожидает? – настаивал Сабин, явно на что-то намекая.

Мой брат теперь не скрывал, что не понимает, к чему ведет сенатор.

– Урна с его прахом дожидается положенных церемоний. Но сначала нужно было заняться более срочными и важными делами, касающимися управления империей.

Среди первоочередных дел Калигула не стал упоминать организацию игр и гонок на колесницах, погребальных шествий и так далее, а все это – мероприятия грандиозные! Целая армия писцов и чиновников уже приступила к подготовке. Когда первое заседание сената закончится и все обещания молодого императора будут исполнены, брат сможет уделить этому больше внимания.

Сабин скрестил руки на груди:

– Среди самых влиятельных и уважаемых сенаторов преобладает мнение, что Тиберий был худшим из римских правителей. Что он был отвратительным и жестоким человеком. Науськивал брата на брата, казнил тех, кого не любил, и присваивал их имущество. Он бросил Рим для того, чтобы изображать бога на крошечном острове, пока его народ страдал под гнетом жестокого Сеяна. Ничем хорошим правление Тиберия не увенчалось, и мы считаем, что он недостоин оставаться в памяти людей как император. Поэтому предлагаю предать его имя забвению, удалить отовсюду его имена и изображения, память о нем – осудить.

От его слов у меня перехватило дыхание.

Осудить память. Проклясть само имя…

Это значит – Тиберия объявят врагом Рима, человеком без чести, который своими поступками опозорил и себя, и империю. Он будет полностью стерт из истории, его имя вычеркнут из всех документов, его бюсты и статуи разобьют, построенные в его честь здания переименуют, монеты с его изображением переплавят. Это значит – его останки бросят в ямы на вершине Эсквилина, где разлагаются тела нищих и бездомных. Жутко даже подумать о таком.

Брат не проронил ни звука. Похоже, его эта перспектива потрясла не меньше меня. В предложении Сабина была логика, и при иных обстоятельствах Гай с готовностью поддержал бы его. Но преемственность императоров – тонкая штука. Когда после Августа Тиберий стал императором, не все шло гладко, и теперь достаточно будет малейшего толчка со стороны власть имущих, чтобы в праве Калигулы на престол засомневались. И никакая поддержка преторианцев не поможет. Невозможно проклясть Тиберия и при этом не бросить тень на всех, в ком течет его кровь, в том числе – на моего брата. Такой шаг серьезно пошатнет его положение. И значит, Калигула не может проклясть Тиберия без риска для себя самого.

Сабин нетерпеливо ждал ответа. Сидящие рядом с ним сенаторы согласно закивали головами, и этот настрой быстро распространялся по всей базилике. Мысленно я призывала брата срочно исправить ситуацию.

Наконец Калигула распрямил плечи и выбросил вперед руку:

– Станете ли вы обвинять великого Юпитера в смерти своих близких только потому, что его брат Плутон – хозяин подземного мира? Разумеется, нет. И точно так же вы не станете судить моего предшественника за преступления Сеяна. Не будем забывать, что кровожадного префекта казнили – и таким образом удалили из ваших жизней – по приказу того самого Тиберия, чью память вы хотите проклясть.

Этот аргумент моментально переломил настроение публики, и я улыбнулась: до чего же брат умен! Он не стал оправдывать злодеяния Тиберия, но очень ловко использовал имя одиозного префекта, для того чтобы перенаправить ненависть публики. Сеян уже получил по заслугам, и никто не стал бы его защищать.