Калигула

Конечно, с сенатом дела обстояли иначе. Между Калигулой и сенаторами по-прежнему существовала напряженность. Многие поддержали его, это правда, и восхваляли, призывали почаще приходить на заседания, но оставалась маленькая группа сенаторов во главе с непримиримым Сабином, которая весьма портила общение императора с сенатом. Я пыталась уговорить Калигулу активнее взаимодействовать с влиятельными людьми.

– Гай, им действительно необходимо твое присутствие и твоя поддержка! – внушала я.

– Что им необходимо, так это поскорее понять, что они больше не управляют кораблем государства, как это было в эпоху республики, – желчно отозвался брат. – Они – инструмент управления, но сами не правят. Тут им не древние Афины и не демократия.

Я нервно сглотнула, зная, что рискую прогневить брата чрезмерной настойчивостью.

– Но, Гай, они представляют все знатные роды Рима. Опасно не учитывать их интересы.

– Я вовсе не собираюсь обсуждать государственные дела с тупицами, кусающими руку, которая их кормит! – рявкнул он.

Все-таки я его разозлила.

Пришлось пока оставить эту тему. Посадив семя, лучше дать ему время прорасти, а не заливать водой в стремлении поскорее получить плоды. Своего брата я хорошо знала и, несмотря на гневную отповедь, разглядела, что на самом деле он боится. Боится себя и своей вспыльчивости. Один раз Гай уже приходил к сенату с намерением быть щедрым и миролюбивым, они оттолкнули его. Тот неприятный опыт можно было бы пережить, но беда в том, что сенаторы пробудили в нем доселе спавшие довольно неприглядные страсти. Что бы ни утверждал Калигула, истинная причина его нежелания работать с сенатом крылась в страхе – в страхе перед тем, что в нем проснулось. Он не хотел, чтобы это чудовище опять вырвалось на волю.

Восемь лет брат не снимал маску молчаливого, стоического смирения ради того, чтобы выжить в мире порока и коварства. И на протяжении всего этого времени он должен был подавлять радость, злость, страх и любую другую эмоцию, которые могли бы навлечь на него неприятности. Хотя дни нескончаемого ужаса миновали, брат так привык жить под этой маской, что в результате забыл, как справляться с эмоциями без нее.

Я была уверена, что еще будет время наладить отношения с сенатом. Зато новый император уже пользовался поддержкой и любовью армии и простого народа. А его игры очень полюбились горожанам.

Однажды в июле во время игр Виктория Цезарис, проводимых в память о великом Цезаре, мы с Друзиллой сидели в императорской ложе цирка вместе с братом, моим мужем, а также Лепидом. Там находился и Юлий Агриппа, только что вернувшийся из изгнания на острове Липари. Я чувствовала себя крайне неловко, так как законы и обычаи запрещали женщинам присутствовать на играх, однако Гай был настойчив, вот почему мы там оказались. Друзиллу этот факт, похоже, совсем не тревожил – она наслаждалась кратковременной свободой.

Ее супруг Лонгин получил должность управителя городской канализации. Может показаться, что это малозначительный пост, однако следует помнить, сколь высока ценность хорошей канализации для города с миллионом жителей, построенного на холмах и осушенных болотах. Вообще-то, Лонгин утверждал, что на эту должность его назначил перед самой своей смертью Тиберий, и наш брат, слишком занятый политикой и отношениями с сенатом, не стал искать доказательств, а просто утвердил его на этом посту. Лонгин с рвением взялся за работу. Он надеялся достичь таких успехов, чтобы Калигула заметил его старания и впоследствии выдвинул на более важную позицию. Пока Лонгин трудился на благо города, у Друзиллы появилась возможность проводить больше времени с семьей.

Агриппины с нами не было – она находилась в Анциуме со своим мужем. Всего неделей ранее сестра объявила о том, что уже несколько месяцев беременна. Наш брат послал ей теплые поздравления и целую повозку щедрых подарков. Я же послала богам горячую мольбу о том, чтобы ее еще не родившийся ребенок не пострадал от жестокого отца.

Церемония открытия игр завершилась, и я постаралась сосредоточиться на происходящем. Мне очень мешало чувство, что все смотрят на меня. Брат заметил мое смущение и, пока звучали объявления для зрителей, наклонился ко мне:

– Я уже подготовил новый закон и велел внести его в табуларий. Вы не просто римлянки, вы – мои сестры. Отныне у вас есть право находиться в императорской ложе со мной или без меня. У вас есть право присутствовать на заседаниях сената, если вас не отвратило от этого наше совместное посещение и если вы хотите подвергать себя столь неприятному испытанию. Также у вас еще целый список новых прав, потом прочтешь. А пока вы можете спокойно сидеть на лучших местах в цирке и следить за самыми интересными гонками года.

От услышанного я чуть не подпрыгнула, но мне не дали времени выпытать подробности. В то утро Калигулу переполняла энергия, и, видя, что я готова засыпать его вопросами, он нетерпеливо замахал на меня. Тем временем нудное зачитывание объявлений закончилось.