Калигула

Нам пришлось обходиться без него, причем я страдала не меньше брата, но мне никто не дал времени справиться с горем, тогда как он весьма эгоистичным образом отдался своему отчаянию. Калигула велел Клементу и Стелле организовать ее похороны и погребение. И чтобы денег не жалели. И еще император распорядился устроить в честь Друзиллы такие погребальные игры, каких еще не видел Рим. Когда Клемент выразил робкое сомнение в разумности этого решения, Гай заявил, чтобы все было сделано именно так, а префектам в случае необходимости позволено вычерпать казну до дна. Всегда найдутся новые земли для завоевания и новые трофеи для пополнения закромов, сказал им брат, а смерть Друзиллы уникальна. Префекты делали все, чтобы убедить его остаться в городе, но Калигула и слышать ничего не хотел. Он даже отказался подождать до похорон и произнести речь под тем предлогом, что такая речь – право и обязанность Лепида как мужа. На самом же деле Гай боялся. Его прощальная речь на похоронах прабабки Ливии была яркой и страстной, но если он с той же искренностью выступит при погребении Друзиллы, то попросту упадет без чувств на глазах у толпы, а это совершенно неприемлемо.

В этом и состояла истинная причина его бегства из Рима: он стремился пережить свое горе вдали от чужих глаз. За время нашего пребывания в орлином гнезде Тиберия мы научились прятать чувства, при любых обстоятельствах сохраняя сдержанность и послушание. Для Калигулы в этом смысле ничего не изменилось. Он не допустит, чтобы вспышка беспомощного отчаяния, что случилась с ним у смертного одра Друзиллы, повторилась на виду у всего города.

Вместе с Лепидом я занималась подготовкой погребальных обрядов и, как умела, помогала двум префектам в иных делах. Агриппина хотела остаться и тоже помочь, но супруг потащил ее на виллу в прибрежном городке Пирги, утверждая, что их малыш капризничает и беспрестанно плачет, едва оказывается рядом с Римом и нашей семьей. Поскольку Лепид в тот период от горя мало на что был способен, а брат с сестрой уехали, основные хлопоты пали на меня.

В те дни я особенно остро тосковала по мужу. Как же мне хотелось, чтобы он был со мной! Увы, он сидел в каком-то пышном дворце в Азии, обеспечивая мир в важной для императора провинции. Никогда еще я не нуждалась в нем так сильно. Днем мне приходилось стоять как скала, заменяя близких, пока они скорбели по Друзилле, и улаживая возникающие из-за их отсутствия проблемы. А по ночам, когда я лежала одна в постели и плакала до изнеможения, некому было меня утешить и пожалеть.

Лишь к середине июля закончились игры в честь Друзиллы. К этому времени жизнь в Риме стала возвращаться в нормальное русло, и я уговорила префекта Стеллу рассказать мне, куда уехал Калигула. Еще целая неделя ушла у меня на то, чтобы вытащить Лепида из запертой, затемненной спальни на свет и убедить его поехать со мной. Я верила, что ему это нужно. Лепид был здравомыслящим и практичным человеком, но смерть жены стала для него тяжелейшим ударом. Итак, мы сели в повозку и двинулись на юг в сопровождении небольшой группы рабов и отряда преторианцев. Быстро стало понятно, что наша поездка оказывает на Лепида благотворное влияние.

Между прочим, Клемент тоже рвался поехать с нами, но я не позволила, хотя по-прежнему не чувствовала угрозы ни в одном из префектов и доверяла им обоим полностью. Во-первых, у них хватало хлопот по поддержанию в Риме порядка и покоя, а во-вторых, я не представляла, будет ли брат рад видеть меня и Лепида, что уж говорить о префектах!

Вилла, где укрылся Калигула, широко раскинулась меж холмов, но так как построена она была давно, то сильно обветшала. За садами не ухаживали со времен Августа, поскольку его преемник предпочитал море и остров Капри. Первый раз мы увидели дом, когда свернули с главной дороги и стали зигзагами спускаться к маленькому, но красивому озеру Неми. И хотя эта вилла принадлежала нашему разветвленному роду, начиная с великого Юлия Цезаря, брат никогда раньше не приезжал сюда. Мне это место сразу показалось идеальным убежищем для того, кто ищет одиночества. Высокие холмы вокруг водной глади скрывали соседние городки и гасили любые звуки. Сама вилла располагалась на западной оконечности озера; длинная и низкая, она тянулась вдоль самого берега. Помимо виллы, на озере имелось лишь одно строение – большой храм Дианы на противоположном берегу. Вокруг виллы раскинулся заросший сад и парк. Можно было подумать, что эту резиденцию строили специально для человека в глубокой скорби.

Когда я увидела место, где укрылся брат, мне странным образом стало легче. Знание в противовес неизвестности всегда дает мне покой. Но на Лепида вилла оказала обратное воздействие. Он затряс головой и приказал остановить повозку.

Оглядев виллу, лежащую под нами внизу на берегу озера, Лепид повернулся ко мне:

– Ливилла, это неправильно.

– Что неправильно?

– Жить здесь. Для Калигулы это место опасно.

Мне оно, напротив, показалось мирным и приятным.

– Почему?