Калигула, или После нас хоть потоп

-- Клянусь тебе всеми богами, что без тебя, моя прекрасная, жизнь для меня невозможна. Моя любовь к тебе -- это безбрежное море. -- И перешла на нормальный тон: -- Но внимание, в море легко потерпеть крушение! Разве не говорил тебе Гай, что он организует в своем дворце захватывающий лупанар для римских нобилей? Великолепный план, чтобы заработать деньги. Будет это организовано с восточным великолепием. Счастливый Олимп, только удовольствие, сладострастие -- и никаких забот. Самые красивые женщины Рима будут в вашем распоряжении. Посещение для богачей обязательно.

-- Зачем ты мне это говоришь?

-- Все три сестры Гая будут там первыми гетерами. Три главные приманки и с ними лучшие дочери и жены сенаторов. Так решил император!

-- И ты? Но ты не можешь! Ты не смеешь!

-- Почему бы мне не помочь братцу разбогатеть? За одно посещение он получит тысячу аурей -- прекрасная цена за любовь, не так ли? -- а я, возможно, получу виллу. Ведь мои двадцать лет и мое искусство в любви стоят этого? Кроме того, я сестра императора! А это тоже чего-нибудь да стоит! -- добавила она коварно.

Луций схватил Ливиллу за плечи и закричал ей в лицо:

-- Никогда! Я этого не перенесу! Ты не смеешь! Ведь ты говоришь, что любишь меня!

-- Сегодня да. Но завтра?

-- Не будь так жестока, Ливилла! -- Впрочем, Луцию было абсолютно все равно, с кем будет спать Ливилла, когда станет его женой. Но сейчас он продолжал разыгрывать ревнивца.

-- Я боготворю тебя, моя Афродита. Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

-- И даже в том случае, если я каждую неделю буду иметь нового любовника? -- прижималась она к нему смеющимся ртом.

-- Ради богов, не говори так! Я запрещаю тебе! Не мучай меня! Я люблю тебя!

Он повалил ее на ложе.

Потом оба минуту молчали. Кровь стучала в висках. Когда дыхание успокоилось, Ливилла произнесла:

-- Послушай, дорогой, я не хочу тебя в мужья. Я не хочу никого. Быть матроной из-за одного только названия противно. Но ты мне нравишься. Возможно, ты долго будешь моим любовником. Не сердись. Ты только выиграешь от этого. Я буду, наверное, еще похуже Юлии, жены Тиберия. Ты будешь стыдиться меня. Ты должен был жениться на Валерии. Она любит тебя сердцем. Я так не умею. Я потаскуха, ведь ты это знаешь.

Она встала, перебросила белый плащ через плечо и принялась расхаживать по спальне. Ходила гордо, ей безумно нравилось, что этот красивый патриций так ее любит.

Тщеславная мечта Луция о вступлении в императорскую семью рассыпалась в прах. Но нет! Выдержать. Эта семейка -- само настроение и капризы. Со временем все изменится. Не сдаваться, солдат! Когда победим германцев, когда меня будет прославлять весь Рим, тогда увидим! Он пылко заговорил с нею:

-- Ты не такая плохая, как говоришь о себе, моя божественная. Капризы, и ничего больше. Я тебя завоюю, и ни о ком другом ты думать не будешь. Я никогда не откажусь от тебя, Ливилла! Я добьюсь тебя. А когда я победителем вернусь из Германии...

Ливилла откинула голову назад и рассмеялась:

-- Тогда этого никогда не случится! Вчера Авиола завел разговор о войне, и посмотрел бы ты на Гая! Словно его скорпион укусил: "Я не хочу войны! Не хочу!" Ты знаешь, как он умеет визжать, б-р-р.

Луций быстро приподнялся на ложе:

-- Почему Гай не хочет воевать? Уже полгода но его приказу все готовится к войне.

Она присела возле него.

-- То же самое ему сказал Авиола все приукрашивая, и беспредельно учтиво. Но он, очевидно, почувствовал, что эти толстяки хотят от него избавиться на многие месяцы, и в ответ на обещание Авиолы, что будут большие прибыли, сказал, что уже полгода это только расходы на оплату ростовщических процентов по займам... "У меня нет больше терпения, милый Авиола. Если я хорошо воспользуюсь законом об оскорблении величества, он принесет мне отличный доход, не правда ли, большой и довольно быстро. Плюс доходы с моего лупанара -- это будет куда выгоднее, чем твоя война!" Ты слышишь, чего он ожидает от своего палатинского публичного дома? Авиола обещал золотые горы, Но Гай был упрям, как строптивый осел. "И вообще, -сказал он, -- у меня сейчас другие заботы". Он посмотрел нежно -- ты мне не поверишь, но клянусь тебе, что это было так! -- на свою жену Цезонию и потом гордо заявил нам: "У меня будет сын!" Мы застыли, а он был на верху блаженства, и императрица из Затиберья покраснела, как девица. Так видишь, что-то должно вот-вот произойти. Мы ожидаем наследника трона! Но только от кого он, я бы хотела знать? Эта наша Цезония вообще баба что надо. Жена пекаря из бедного квартала, ей уже перевалило за сорок, у нее трое детей, костлява, уродлива, криклива, а его величество от этой уродины без ума. Странные вещи творятся на свете, дорогой. -- Ливилла встала и пропела. -Тра-ля-ля, тра-ля-ля, мы ждем наследника! Оба родителя великолепны. Они войдут в историю: божественный император и дочь народа! Так символично! Плод этой огненной любви будет воплощением ума и красоты. Но вот была бы шутка, если бы это был не мальчик, а девочка!

-- И поэтому Гай не хочет воевать?