Калигула, или После нас хоть потоп

-- Так-то вот, детки. Вернулись мы домой, вконец истосковались по милой родине. Так что пить сегодня будем, пока язык не одеревенеет!

-- Как же, одеревенеет у тебя язык, бочка винная! -- съехидничал Кар. -- Ты три дня и три ночи пить будешь, тогда еще может быть... Только у тебя на это денег не хватит!

-- Не хватит? -- выпятил грудь Фабий и подбросил вверх золотые, три, четыре, восемь, и подхватил их на лету. -- Всех угощаю! Всех!

Трактир радостно загудел.

В углу сидели двое, пришедшие следом за Фабием. Один толстый, Руф, другой тощий, Луп. И так себе оба -- ни рыба ни мясо, как все шпионы на свете, потому они и видны, что вечно озабочены своей незаметностью. Сам префект города послал их следить за Фабием с той самой поры, как актер вернулся в Рим.

Ну что ж, верзила Фабий ведь не дух бесплотный, он и шумит, и буянит, а голос у него как труба военная, так что, по совести говоря, не очень трудно его и найти, и уследить за ним. Вот эти двое и торчат тут, винцо попивают, давят один другому под столом ноги, да косятся на поднадзорного, и держат ухо востро.

-- Послушай, Луп, -- шепнул толстый Руф. -- Это приглашение и нас касается? Можем мы его принять?

-- Ясное дело, -- отозвался тощий и допил свою кружку. -- Он всех приглашает, ты слышал. Это не взятка, простое внимание. Мы его и примем. Хозяйка, еще вина на счет того парня!

-- Мне тоже, -- присоединился к нему Руф и подал Волюмнии свою кружку. Товарищу своему, однако, заметил шепотом: -- Ты-то поосторожнее, а то налижешься. Тебе ведь немного надо. Не забывай, зачем мы здесь!

-- Не бойся, не подведу, -- пообещал Луп. -- Вино мне не помешает. Наоборот.

-- Выпить, конечно, надо. Пейте хоть неделю! Ваше полное право! -крикнул из дальнего угла маленький человечек в серой тунике, тянувший вино сквозь зубы, как драгоценный бальзам. -- Но ведь вы и сыграете для нас, разве нет?

-- Ты угадал, стручок! -- прорычал Фабий с набитым ртом. -- Конечно! Потому мы и в ссылку отправились, потому и опять в Риме сидим, потому и на свет родились! Боги, если б каждый так держался за свою долю, как мы за наше комедианство! Но сначала все-таки выпьем как следует!

Фабий скомкал свою шапку из зеленого сукна и швырнул ее через весь зал. Она пролетела под потолком, над головами, ни разу не перевернулась в воздухе и плотно села на блестящий череп маленького человечка. Поднялся рев и топот. Человечек захохотал, вылез из-за стола и вернул Фабию шапку -- знак свободного гражданина. Они выпили.

-- А что же девочки, хозяин, а? Как же без девочек на милой родине? -забушевал Фабий.

-- Ты слышишь? -- процедил Луп. -- Во второй раз упоминает о милой родине. Политика, дорогой мой! Запомни это!

-- Потерпи, Фабий, девочки придут позже. К полуночи. Сейчас они заняты на улице.

Заметив, что Фабий пренебрежительно усмехнулся, Ганио добавил:

-- Есть и кое-что новенькое. Пальчики оближешь, молоденькие. -- Тут он приметил блудную свою сожительницу и, чувствуя нечто вроде укола совести, повернул дело иначе: -- Этих новеньких я приберег для вас, господа актеры.

-- Да здравствует мудрый Ганио! -- заорал Лукрин и в восторге чокнулся с Фабием.

-- Особенно для тебя, Фабий, -- с завистливой улыбкой продолжал трактирщик. -- Впрочем, за тобой любая побежит, это уж как водится.

-- На Сицилии рыба ничуть не хуже, чем в Риме, поверьте мне, -- сказал Фабий, сделав вид, что пропустил комплимент мимо ушей. И добавил: -- Я бы даже сказал, что лучше. Но дома и арбузная корка вкуснее, чем камбала в пикантном соусе гарум на чужбине.

В самом деле, все бывшие изгнанники, за исключением Волюмнии, которая не проявляла к еде и выпивке ни малейшего интереса, набивали рты так, что за ушами трещало, и запивали жареную рыбу дешевым ватиканским вином.

На конце актерского стола сидели две молоденькие девушки. Одна, светловолосая, капризно оттопыривала губки и одаривала всех заученной улыбкой. Другая, черноволосая, молча сидела рядом. Ее огромные темные глаза робко глядели на Фабия, уложенные в узел длинные волосы были стянуты красной лентой. Она потягивала из глиняной кружки подсахаренную воду и не спускала с Фабия глаз. Навязчивая ее настойчивость наконец привлекла внимание Фабия. Он подумал, что где-то уже встречал эту девушку, и посмотрел внимательнее. Девушка не отвела глаз. Глаза ее сияли и улыбались ему, как давнему знакомцу. Он отвернулся, но через минуту посмотрел снова. Лукавые искры брызнули ему навстречу. Он прикинулся равнодушным, продолжал есть и пить и слушал Кара, который рассказывал ему, как они тут прожили без него целый год.

-- Ты же знаешь, я все тяну один, -- внушительно произнес Кар и покосился на Фабия: что, мол, тот на это скажет. Увидев, что Фабий молчит, он продолжал: -- Все на мне держится. Я-то на сцене как дома. А старый Ноний -- это же просто срам. Это провал. Нам пришлось взять одного молодца, Мурана, и двух девчушек. Я думаю, ты с этим согласишься...