Калигула или После нас хоть потоп

Макрона – спиной к стене, на которой была изображена лесистая местность, пересеченная рекой, и лицом к окну. Луция – лицом к статуе, спиной к двери. Авиолу – против него. Четвертое кресло, устланное подушками и пурпурной тканью, пустовало.

Все трое были приглашены к императору в последнюю минуту. Никто из них не знал, зачем Калигула позвал их. На столе стояли вазы с угощением, амфора с вином и четыре чаши. Они сидели и молча ждали.

Авиола был встревожен. Его мучила неопределенность. Приглашение на Палатин (если дело было не в обычном пиршестве) обыкновенно не предвещало ничего приятного. Хорошо еще, что он не один тут сидит. Вместе с ним два самых значительных сановника империи. Взгляд Авиолы скользнул по Макрону и остановился на Луции. Вон как. Жених Торкваты! Моя малютка из-за него все глаза выплакала. А он? С каким самодовольством смотрит, негодяй. Он ранил ее, и эта рана страшнее раны наемного убийцы. Узнать бы, кто подослал его.

Девочка моя. не бойся. В другой раз им это не удастся. Но ты, негодяй, заплатишь мне за измену! С головокружительной быстротой ты поднялся наверх. Но с такой же головокружительной быстротой ты можешь свалиться и свернуть шею. Даже если ты правая рука императора… Вилла в Анции! Верно, за этим меня сюда позвали или по какому-нибудь другому денежному делу, объяснил себе Авиола. Поэтому и принимал их сегодня императорский казначей Каллист. Деньги правят миром. За деньги можно купить что угодно. Сенатор перевел взгляд на великолепно расписанный потолок. Он мысленно оценивал убранство дворца. Как всегда, шла ли речь о статуе, рабе или доме, Авиола все переводил на деньги!

На лице Макрона его обычная маска: он солдат, которого ничто не может вывести из равновесия. Спокойная и самоуверенная осанка подчеркивала это.

Но в душе у Макрона покоя не было. Он просил у императора головы Луция и Авиолы, а теперь сидит тут с ними обоими за столом. Не к добру это. Какой глупый и странный обычай вводит Калигула: сажать за один стол жалобщика и обвиняемого. Их тут двое против него. Хорошо еще, что император – спасибо Эннии! – будет, конечно, на его стороне. Недавно за ужином Макрону показалось, что император заглядывается на Валерию. Он жадно рассматривал ее, не стесняясь присутствия жены. Если бы он был наедине с ней… если понадобится… Любая помощь хороша. В конце концов, преторианцы не дадут в обиду своего префекта. И Херея, начальник императорской гвардии, всегда вытягивается перед ним, как солдат перед центурионом. Дурак Каллист посадил его тут, солнце прямо в глаза бьет. Он смотрел на изображение коня и льва. Такой львина. скажу я вам, – это не шуточки. Треплет коня, будто это щенок. Конь ревет от боли. Даже слышно: вон как разинул пасть, коняга… С чем придет Калигула?

Луций удивился, когда увидел здесь Макрона. Что замышляет император, ведь ему уже известно, как Макрон и Энния обманули его. Но эта мысль, не успев возникнуть, угасла. Луций устал. Ливилла ненасытна, она слишком много хочет от любовника. Время от времени он протирал лицо и руки духами.

И не думал больше ни о чем. Да и зачем думать? Император, конечно, знает, чего хочет. А от Луция требуется одно: исполнять его волю.

Двери за спиной Луция распахнулись. Луций вскочил и обернулся: Макрон и Авиола встали.

Вошел император, он был в пурпурной тоге. Шел медленно, будто крадучись; слегка сгорбленный, голова втянута в плечи. Глаза лихорадочно блестят. Макрон и Авиола затаили дыхание; император выглядит хуже, чем во время своей долгой болезни. Что с ним? Он опять болен?

Калигула жестом усадил их. Вид у него был приветливый, он расспрашивал гостей о здоровье. Но, несмотря на дружелюбие слов, тон их был несколько необычен.

– Ешьте и пейте, мои дорогие, хоть я и позвал вас на совет, а не на пир. Паштет из дроздов великолепен. А то, что вино у меня превосходное, вам известно давно.

После нескольких фраз, которые должны были создать атмосферу сердечности, цезарь посмотрел на бронзового коня – он всегда смотрел на коня, а не на льва – и заговорил о деле. Для чего он пригласил дорогого Авиолу? Существует некоторая неясность в отношениях между императором и сенатом, вернее, некоторой частью сената, наиболее живой и действенной, император сам улыбнулся своим словам, это надо расценивать как похвалу. поймите, мои дорогие, но именно эта часть сената заботит его, ибо он не всегда достаточно ясно понимает этих сенаторов.

Авиола сидел как на иголках. Может быть, нужно вскочить, призвать в свидетели богов, поклясться, что он ни о чем таком не знает, что ничего такого не существует?

Император перевел взгляд с терзаемого коня на лицо Авиолы и продолжал.

Ему хорошо известно, что некоторое время назад сенаторы готовили заговор.

Авиола побледнел и покрылся холодным потом. Заговор против императорского рода. в нем принимал участие и Авиола.