Калигула. Тень величия

— Можете занять свои места! Начинайте пиршество! — крикнул он и наклонился к Вителлию, едва раздались звуки музыки. — Мой друг, займи место рядом. Ты сегодня доказал свою преданность.

— Я так спешил из далекой Сирии выразить тебе, цезарь, свое почтение, что даже мои повозки с одеждой отстали где-то на Аппиевой дороге под Капуей, — опустив хитрые глаза, молвил Луций, — и дом оказался не готов к моему возвращению.

— Пустяки, мой друг! С сегодняшнего дня ты можешь жить во дворце, сколько пожелаешь! — громко сказал Калигула и, склонившись к Вителлию, добавил: — Твой сын тоже завоевал мое расположение. Он любит скачки едва ли не больше меня. Я даже простил ему то, что он собирался жениться на моей жене, когда Тиберий хотел нас развести. Всем кружила головы моя несравненная красавица! — Гай всхлипнул и поспешно отпил вина. — Но потом Авл доказал нам свою преданность. Признаться, он единственный, кто не отвернулся от меня на Капри, когда Тиберий вздумал вычеркнуть меня из завещания. Это было нелегкое время, но Тиберий поплатился за все.

— Я благодарен тебе, Гай Цезарь, за оказанную милость мне и моему сыну, — целуя императорскую руку, произнес Луций. — Кажется, твой тесть что-то собирается сказать, но не решается прервать нашу беседу.

Гай глянул на Силана, который стоял с чашей в руках, и махнул ему рукой.

— Да будет здравствовать вовеки наш милостивый император! Цезарь Добрый, Отец Армий и, наконец, Отец Отечества. Я хочу совершить возлияние в честь Гая Цезаря, что взял на себя столь важные обязательства пред сенатом и народом римским, от которых отказывались даже старцы на склоне лет!

Калигула побагровел, уязвленный столь явной насмешкой. Гости переглядывались, удивляясь откровенной наглости Силана. Как можно укорять императора в том, что возраст его юн? И в том, что он принял заслуженные почести от сената?

— Я делаю все во имя Римской империи, — кашлянув, ответил Калигула. Зеленые глаза его метали молнии. — Я лишь слуга своему Отечеству. И не тебе, вернувшемуся из ссылки и осыпанному незаслуженными милостями от Тиберия, попрекать меня! Как принцепс сената римского, я отказываю тебе в привилегии высказывания первым своего мнения в сенате. Я сказал!

Сокрушенный Силан сел, сопровождаемый неодобрительным гулом присутствующих. Юний корил себя, что не сдержал ненависти к убийце дочери. Последняя фраза вырвалась случайно. Марк поднял голову и встретился глазами с Макроном. Беспомощное сочувствие выражал взгляд друга и запоздалый укор.

На сцене появились актеры, и взоры гостей устремились на любимцев Рима Мнестера и Аппелеса. Калигула наклонился к префекту претория.

— Клянусь Юпитером, я страшно разозлен. Мой тесть преступил все мыслимые границы. Ты видишь сам, Макрон, как чтят меня мои подданные, — он кивнул на Луция Вителлия, — а мой тесть.

— Не гневайся, цезарь. Старик совсем выжил из ума, — попытался остудить его пыл Макрон. — Наслаждайся праздником! Мне не кажется, что Силан хотел обидеть тебя. Он пытался подчеркнуть важность взятых тобой обязательств и ничего более. Он считает тебя смелым, ведь Тиберий до конца не хотел называться Отцом Отечества из ненависти к Риму. Ты — желанный и любимый правитель! И имя твое воспоют потомки!

Калигула просиял от столь грубой лести и легонько ущипнул за плечо сидящую рядом Эннию.

— Где же моя сестра? Ты видела Друзиллу?

— Нет, мой цезарь. Раб относил ей приглашение, но вернулся без ответа. Хочет ли мой господин что-нибудь поесть?

Калигула окинул взглядом изобильный стол и вдруг заметил, как лежащий напротив Гемелл достал из синуса маленький флакон и сделал глоток. Гай быстро опустил глаза — надо же, его приемный сын принимает противоядие. И при всех! Слепая ненависть захлестнула Калигулу. А если мальчишка задумает отравить его? Ведь единственный наследник — он. И Силан вполне может подбить его на это. Он до сих пор ежедневно приходит к Гемеллу, и они вместе, возможно, уже сплели целый заговор. А заговоры разрастаются подобно гидре. Надо рубить одним махом ее головы! Пока их мало, пока не стало поздно! Завтра же.

Пронзительные звуки труб отвлекли Гая от тяжелых мыслей. На сцене появилась танцовщица, и у Калигулы помутилось в глазах. Как будто он резко перенесся в прошлое! Юния кружилась перед ним! Тот же наряд египтянки. Обнаженная округлая грудь под золотым воротником, прозрачная юбка и длинные стройные ноги. И облако белокурых волос, разлетающееся при каждом взмахе изящной головки. Калигула, не веря своим глазам, оглянулся на Макрона. Нет, не привиделось! Префект претория так же потрясенно смотрит на танцовщицу. Да и все гости тоже застыли в изумлении. Лишь Луций Вителлий невозмутим, потому что он не видел прежде Клавдиллы. Силан, побледневший и испуганный, схватился рукой за сердце.

Гай вскочил и закричал. Разом смолкла музыка, все обернулись к нему. Застыла танцовщица на сцене.

— Кто ты?! — кричал Калигула. — Зачем мучаешь меня?!

Тонкая фигурка расплывалась в глазах, он даже не заметил, что это льются слезы.