Калигула. Тень величия

— Это Энния Невия. Сегодня утром их развод с Макроном провозглашен на форуме от имени императора. А за завтраком Калигула даже предлагал ему жениться на тебе.

У Друзиллы помутилось в глазах, она судорожно сжала в руке флакон с духами. Острые грани больно впились в кожу. Ладонь разжалась, и флакон разлетелся на мелкие части, наполнив кубикулу ароматом цинамона. Ливилла вскрикнула:

— Что с тобой?! Они же стоят целое состояние!

— Так значит, Юния забыта ради Эннии Невии? Ради этой жалкой дешевой потаскушки? — со злостью спросила Друзилла.

— Не болтай ерунды! — вспыхнула Ливилла. — Гай — мужчина! И ему нужна женщина. Энния или другая… Ему безразлично. Никто не заменит ему Клавдиллу! И не притворяйся, что чтишь ее память. Ты сама призналась, что ее смерть только обрадовала тебя. Ты опять взялась за старое и ревнуешь Калигулу, забывая, что он — твой единокровный брат!

— Иди, Ливилла, — вдруг сказала Друзилла. — Я не поеду с тобой в лавки. Хочешь, возьми с собой Мессалину. — Валерия протестующе замотала головой. — Мне надо еще побыть дома. Уходи, сестра!

— Не вздумай натворить глупостей, Друзилла! Иначе…

— Уходи же! Прошу тебя!

Ливилла вздохнула и, не попрощавшись, вышла. Мессалина проводила ее недовольным взглядом.

Друзилла долго молчала, судорожно теребя золотой браслет на руке, и вдруг сказала одной из рабынь:

— Пойдешь на Велабр, купишь уксусные дрожжи, масло мастикового дерева, айву и плодов бирючины. И быстро! Готовься, Мессалина, сегодня ты станешь свидетельницей интереснейших событий!

Валерия испуганно вздрогнула.

— Может, ты послушаешь совета тети Юлии? Зачем тебе эта смесь? Что ты задумала?

— Ничего страшного, — улыбнулась Друзилла и порывисто обняла девочку. — Увидишь.

IV

Калигула пребывал в дурном настроении. Сидя в золотом солиуме, он принимал драгоценные дары от гостей и хмурился. Что за жалкие подачки несут эти сенаторы? Золотые чаши, статуэтки, украшенные камнями, какие-то свитки в резных капсах. К чему ему эти ненужные предметы, которыми завалены кладовые дворца? Подобные дары принимал еще Тиберий. Что может быть лучше звонких золотых, которые так нужны для постройки нового роскошного дворца? Ничего, золото можно разломать и переплавить в слитки, но что делать с бесполезными свитками и фигурками из слоновой кости? Надо же, богатый Агриппа расщедрился на уздечку для Инцитата!

Консулы, стоящие за его спиной, устали. Надо бы уже заканчивать и переходить в триклиний. Эта прорва народу наверняка с утра и маковой росинки во рту не держала, чтобы вечером наесться всласть на императорском пиру. К чему кормить стольких? Чтобы получить кучку бесполезных вещиц?

Ливилла скользнула на возвышение и прошептала:

— Гай, уже все собрались. Опоздавшие явятся сами. Друзиллы нет, как обычно, но она придет. Я была у нее утром.

Калигула кивнул и легко вскочил с солиума. Энния услужливо подхватила край пурпурного плаща своего нового повелителя и пошла следом, держась за руку Юлии. Ноги у нее подкашивались после долгого стояния в атриуме.

Гул голосов перекрывал музыку, но все разом умолкли, когда номенклатор объявил, что входит цезарь. Гай раскинулся на главном ложе, бросил небрежное приветствие окружающим и дал знак начинать пиршество.

В чаши гостей рекой полилось вино, закружились танцовщицы меж роскошными ложами, возлагая каждому на голову благоухающий венок.

Но едва поднялся с места Юний Силан, чтобы поднять чашу во здравие императора и сказать приветственное слово, как номенклатор перебил его, возвестив о Луции Вителлии, сирийском наместнике. Силан запнулся на полуслове и сел обратно. Красивый статный Луций важно вступил в триклиний и, бросив взгляд на императора, неожиданно накинул тогу на голову и, отвернувшись, стал приближаться к Калигуле. Все с удивлением наблюдали за его странными действиями. У императорского ложа Вителлий кинулся наземь и распростерся перед цезарем ниц.

— О, Гай Цезарь! Твое божественное сияние ослепляет жалкого недостойного раба, что на коленях принес тебе дары в честь праздника! — закричал он, голос его глухо раздавался из-под тоги. Затем он вытянул руку и щелкнул пальцами. И тут же пятеро смуглых девушек стайкой выпорхнули из-за занавеса и с низкими поклонами надели на шею Калигулы толстенную золотую цепь. Гай сразу наклонил голову под ее тяжестью.

— Спасибо тебе, Луций Вителлий! Ты единственный среди всех, кто догадался почтить достойно мой новый облик. Эти жалкие глупцы совсем не уважают нового римского бога, в чей храм пришли.

Испуганные возгласы перебили императора, и в мгновение ока все гости оказались простертыми на полу. Даже сестры и Энния последовали всеобщему примеру. Калигула с самодовольной ухмылкой смотрел, как пресмыкается пред ним цвет Рима. Права была Юния, завещая ему свободу и вседозволенность! Он унизит их всех, и патрициев, и плебеев, заставив воздать ему небывалые почести. Теперь ему дозволено все и по отношению ко всем!