Калика перехожий

– Да и мне перед дорогой нужно хоть немного поспать.

– Ха-ха! Какой дорогой? Ты останешься здесь со мной!

– Велизара…

Лицо боярышни словно закаменело, превратилось в маску, наполнилось безразличием каменного истукана.

– Смотри мне в глаза, раб! – голос не дрожал, не казался звонким журчащим ручейком, голос повелевал.

Помимо воли его глаза встретились с ее глазами, зелеными, словно два болотных омута. Ее губы стали нашептывать наговор. Он почувствовал, как что-то липкое, обволакивающее, сначала даже приятное, вползает в его мозг, поглощает мысли и волю. Отвести глаза он уже был не в состоянии. По спинному мозгу, словно ветерком, погнало его энергию вверх к голове, оттуда через взгляд наружу. Память подсказала, такое с ним уже было. В сознании все замутилось, как вдруг будто перещелкнул кто переключатель, он уже понял, что что-то для ведьмы пошло не так.

В голове откуда-то из пустоты отчетливо послышался старческий голос: «Ой ты, Свет, Белсвет, коего краше нет. Ты по небу Даждьбогово коло – красно солнышко прокати, от онука Даждьбожего Влесослава напрасну гибель отведи: во доме, во поле, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Даждьбоже, доброте. Завяжи, закажи, Велесе, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, чернецу и чернице, упырю и упырице на Влесослава зла не мыслить! От красной девицы, от черной вдовицы, от русоволосого и черноволосого, от рыжего, от косого, от одноглазого и разноглазого, и от всякой нежити! Гой!»

Две короткие молнии, вместе с покидавшей тело энергией, выскочили из глаз молодого парня, впились в глаза ведьме, все круша на своем пути. Выдох – мгновенный, шумный, всей грудью. Изо рта непроизвольно вырывается звук: «Хорс-с!», тело броском с неимоверной силой сгибается вперёд, вытянутые руки почти достигают тела женщины. Взмах руками крест-накрест, и направленный поток энергии от копчика к голове начинает возврат в исходное положение, в свою очередь, вытягивая назад вместе со своей силой и энергию ведьмы. Велизара забилась в конвульсиях. Изо рта побежала слюна, а по полу растеклась лужа.

– Пожалей…

Он смог услышать просьбу. С большим трудом сморгнул веками, отвел взгляд от колдовских глаз. Во всем теле ощущалась дикая, необузданная сила, словно и не было бурной бессонной ночи. Молодая женщина без сил упала подле их любовного ложа, лежала с закрытыми глазами, отдыхала после всех потрясений.

– Уходи! – приказал он.

– Ку-ка-реку! – вновь вестник зари подал свой голос.

Кое-как встав на непослушные ноги, не глядя на своего недавнего любовника, Велизара вышла за дверь. Он не понял, что произошло с ними, но догадался, связь прервалась, и теперь уж, не восстановить ее никогда. Откинулся на подушку, смежил веки, бурлившая в нем энергия неохотно отступила в тень.

В комнату, где он квартировал, ворвалось человек пять челядинов, навалились на него, связали крепкой веревкой руки и ноги, а в рот сунули смотанный кусок полотна. Спеленутое тело взвалили на плечи, тихо ругаясь меж собой, потащили на задний двор усадьбы. Во всей этой колготне он разглядел, как принесли его к открытому погребу, а вскоре и на всем организме прочувствовал, что его, не развязывая, сбросили вниз, в холодный темный зев.

Поутру к радушной хозяйке явились благодарные гости усадьбы, вчерашние беглецы из печенежского плена. Поклонившись, они попросили отпустить их до дому, ведь им предстоял долгий путь. Весь вид боярышни указывал на произошедшие в ней перемены. Явно хвороба проявилась на бледном лице. Тени под глазами, усталость в голосе.

– Уезжайте хоть сейчас, я вас удерживать не собираюсь, – с доброй улыбкой ответствовала молодая боярышня.

– Спасибо за ласку, боярыня, только Удала своего мы нигде не видим. Али оставишь его у себя?

– Его я тоже не держу. Сам остаться возжелал. Еще до свету с сотником Хистом к границе со степью отправился. Поклон вам от него передаю.

– Тогда все ясно, матушка. Знать пондравилось ему в твоих владениях. Прощевай и не поминай нас лихом, – отвесил земной поклон дед Омыша.

Когда-то в детстве отец расправился с одним из недругов своеобразным способом. В одну из ночей он со своими людьми напал на усадьбу боярина Ставра, домашних и челядь побил всех до смерти, а вот самого боярина привез к себе на подворье. Маленькая Велизара запомнила, как связанного по рукам и ногам человека отец словесно поносил, а затем на ее глазах затравил собаками. Зрелище было ужасным. Но отец и дворня получали удовольствие от кровавой казни, созерцая, как безоружного, связанного мужчину разрывали в клочья свирепые и голодные хищники. Теперь молодая боярышня вспомнила отцовскую науку.

«Ты еще пожалеешь о том, что унизил меня! Пусть собаки разорвут в клочья твое тело!»

Для травли собаки имелись, хотя в усадьбе они давно в таком качестве не использовались, но, по-видимому, пришло время им вспомнить сей навык. Эти животные могли выследить и легко догнать жертву, когда это было необходимо. Злобный лай и острые клыки были хорошим средством психологического воздействия на убегающего пленника.