Калиостро. Великий маг или великий грешник

Калиостро говорил на какой-то смеси языков, наполовину французской, наполовину итальянской, перемежая речь цитатами на арабском. Он говорил один и успевал коснуться двух десятков тем, придавая им звучание и подробности, кои устраивали только его. И он постоянно спрашивал, понятно ли всем, и все кивали, дабы убедить его. Говорил он, прибегая к жестам, и повышал голос. Но мог он и прервать речь и начать отпускать комплименты хозяйке дома или начинал любезничать и иронизировать. Так вел он себя и за столом. Говорил же он о созвездиях, о небе, о великом аркане, о Мемфисе, о иерофанте, о трансцендентной химии, о гигантах, об огромных животных, о городе в центре Африки, что в десять раз больше Парижа и где у него свои корреспонденты; о невежестве нашем, ибо мы об этом не знали, он же знал все досконально…

Жак Клод Беньо из Бар-сюр. Об о Калиостро в период его пребывания в Париже в 1785 году

Магистр явился в Париже 30 января 1785 года. В первое время по любезному приглашению кардинала Рогана он остановился в его дворце на улице Вьей-дю-Тампль, где ему уже довелось прожить пару недель в период врачевания принца Субиза. Вскоре граф поселился неподалеку от кардинала на окраине Парижа, на улице Сен-Клод, район Марэ, в особняке (он стоит до сих пор и значится под номером 30), расположенном в глубине глухого разросшегося сада.

Описание Калиострова дома приводит Юрий Каграманов: "В верхнем этаже дома была оборудована лаборатория с непременной алхимической печью. Маг обычно работал здесь по ночам, а запоздалый прохожий, оглядываясь на светившие сквозь ветки деревьев окна, суеверно крестился." Счастливцы", допущенные внутрь лаборатории, попадает в диковинную обстановку времен Парацельса и Фауста: батареи всевозможных эликсиров и бальзамов, пятиугольники и треугольники с мистическими знаками, чучела змей, какие-то вонючие снадобья, тут же буссоль и "дерево Дианы" (амальгама серебра и ртути, которой приписывалось целебное действие), светящиеся камни, о которые будто бы можно зажечь свечи, многочисленные" черные" книги и первая из них — "Изумрудная скрижаль" Гермеса Трисмегиста. Посреди всех этих редкостей высился огромный атанор (алхимическая печь), в жарком пламени которого при наличии воображения можно было увидеть таинственную пляшущую фигурку саламандры — девы-покровительницы алхимиков.