Kalip

Аршад закатился смехом, а потом, видя насупившегося Кая, стал целовать его, пока тот не забыл всё и не растаял в его объятиях.

Из этих объятий его забрал Максуд и заботливо повёл укладывать спать. Аршад же остался продолжать веселье, но уже в ночных покоях с теми, кого он приглядел в танце.

Теперь так проходило их время. Утром — верховая прогулка, вернее, бешеная скачка, потом завтрак, далее Аршад занимался делами и находил Кая в библиотеке, где они часами могли беседовать, обсуждать, спорить, затем — вечернее представление, которое Кай мысленно называл для себя "народной самодеятельностью". Но самым основным в этом времяпровождении были постоянные поцелуи Аршада. Он это делал всегда, находя моменты, притягивал Кая к себе и не давал опомниться, а затем, улыбаясь, отстранялся и продолжал ехать, идти, говорить, как будто ничего не произошло. А вот Кай ещё долго потом восстанавливал дыхание и выпрыгивающее из груди сердце.

Глава 7

Так, наверное, прошла неделя, может, больше. Ничего в его жизни не менялось, только в один из вечеров вместо привычного вечернего концерта Максуд нарядил его в другие одежды и отвёл в ту самую комнату. Кая это сильно напрягло.

Аршад сразу увидел это напряжение на его лице.

— Что случилось, моя прекрасная роза? Ты мне не веришь? Тебе нечего опасаться, кроме самого себя, — Шейх коварно улыбался, держа его за талию.

— Понимаешь, вот это всё одевание, приготовления... Пойми, я чувствую себя, как наложница, которую готовят…

— Тебе нравится неожиданность, когда тебя хватают и, не предупреждая, тащат в кровать? — Аршад заулыбался, — Я учту твои предпочтения в сексе.

— Прекрати! Я не об этом говорил, — он попытался вырваться из сковывающих его объятий.

Аршад стал серьёзным.

— Пойми. Я даю возможность отдохнуть, прийти в себя, не спеша одеться, подготовиться. Всё это — уважение к тому, кого я хочу видеть. Не нужно по-другому это воспринимать. Хорошо?

Кай не успел ответить, так как Аршад притянул его к себе и стал целовать. Сначала у него были мысли, потом всё растворилось, а потом он почувствовал, что Шейх отстранил его от себя и ждёт, когда он обретет равновесие и сможет стоять самостоятельно.

Затем Аршад отпустил его плечи и плавным движением скинул с него шёлковый халат, который заструился к ногам. Затем он стал развязывать шёлковый пояс на его талии, который так же струящейся змейкой сполз, обвивая бедра и ноги Кая.

Потом руки Аршада переместились к полупрозрачной тунике, пуговицы которой он стал расстегивать.

— Что ты делаешь?.. — пальцы Кая судорожно вцепились в ворот туники.

— Тихо, — пригнувшись к губами и обжигая их дыханием, прошептал Аршад, — ты ведь не усомнишься в слове Шейха?

Кай уловил в голосе нотки гнева. Он отпустил ворот туники и опустил руки по швам.

— Я лишь хочу посмотреть на тебя, — видя затравленный взгляд человека, который попал в ловушку, он смягчился, — только до половины, ты же мне позволишь это?

Он продолжил расстёгивать на нём тунику, затем движением руки скинул её с его плеч. На Кае остались лишь лёгкие шаровары, которые без шёлкового пояса сползли с талии, оголяя живот и худые бёдра.

Аршад чуть отстранился и медленно стал обходить его по кругу, рассматривая. Провёл по его телу рукой.

— Я поговорю с Максудом о твоём питании.

— Вот видишь, я худой и некрасивый, можно одеться?

— Ты очень красивый, очень …

Аршад приблизился к нему, и теперь его руки он ощущал везде на своем теле, пока его губы терзали его собственные, а затем поцелуи стали спускаться ниже — на шею, ключицы, грудь.

— Пойдём, — Аршад взял его за руку и потянул в сторону кровати, — пойдём, там удобней, а то ты сейчас упадёшь прямо здесь.

Это смутило Кая, он, не поднимая глаз, дошёл до кровати, куда мягкая, но уверенная рука толкнула его и, уложив удобнее, продолжила своё движение по его телу.

Когда губы Аршада прикоснулись к его соску, он застонал, пытаясь отстраниться, выскользнуть, прекратить всё это. Но было не спастись. Сладкая судорога прошла волной по всему телу. Он и не знал, что такое может быть от прикосновений. Руки, губы, язык. Всё было на его теле. Он метался, извивался, пытаясь прекратить всё это, чувствуя, что его тело отзывается и, наоборот, идёт навстречу этим рукам, губам, языку. Что остатки разума уже не могут контролировать то, что сейчас происходит. А когда разум пробивался в сознание, горячие губы припадали к его губам, и властный язык заставлял забывать обо всём, только подчиняться ему.

Кай чувствовал, что возбуждается, это уже нельзя было скрыть.

— Пусти, — жалобно стонал он, пытаясь выскользнуть из-под Аршада, чтобы скрыть свой позор.

— Зачем? — наигранно непонимающе отвечал Аршад, прижимаясь бёдрами к его встающей плоти и делая движения своими бёдрами вверх-вниз.

Кай стонал, уже даже не сдерживался, опять пытался вырваться, но это было нереально. Он опять чувствовал губы Аршада на своих сосках, его язык проводил по ним, нежно касаясь, затем чуть болезненное покусывание, от которого он испытывал сладкую дрожь, и опять язык, который разливал жар по всему телу, и он понимал, что уже на грани.