Калки. История одного воплощения. Часть третья

Он прислонился лицом к холодному стеклу. Тело всё трясло, и он не понимал, почему льются слёзы. Николай встал и подошел. Николай целовал плечи и спину дрожащего друга, чуть слышно говорил «всё уже изменилось»…

…внезапно Сергею захотелось выгнуть спину, подать попу навстречу чреслам Николая. Николай впустил с друга трусы, смочил пальцы слюной и увлажнил анус…

…Сергей вскрикнул… но не от боли, нет… а от ожидаемой неожиданности, когда принял Николая в себя. Пенис Николая очень уютно уместился в Сергее. Сначала он помедлил, словно рассматривая, обживая новое жилище. Затем стал скользить мощно, безудержно, по-юному смело… Яички Николая ударялись о яички и вялый пенис Сергея… О! Сергею не нужна была сейчас эрекция, он испытывал внутреннее удовлетворение, его пронизывали токи, пульсирующие от копчика по всему стволу позвоночника…

…Сергею хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Но вдруг Николай остановился, отошел от него. Включил свет.

– Зачем? – обернулся Сергей.

– Я хочу смотреть на тебя… – ответил Николай с лицом человека, который восхищен самым прекрасным видением. – Я хочу видеть тебя…

Сергей лег на кровать. Странное желание пококетничать, поизвиваться в разных позах охватило его, пока любовник любовался им. Он то прикрывался ладонями, то прикрывался одеялом, то открывался, раздвигал ноги, ягодицы… дразнил, заманивал, увлекал…

– Поцелуй меня, Николя, – сорвалось вдруг.

– Николя? – удивился Николай, присаживаясь на кровать. – Красиво…

Они целовались… нежно, трепетно, даже пугливо, как два воробушка… Потом, когда Сергей делал минет, Николя всё упрашивал мысленно себя, лишь бы не кончить. Почему-то он думал, что если наполнит рот Сергея спермой, это может навредить прекрасной сказке, которая сейчас рассказывалась….Но он не смог удержать порыв, и излил такое большое количество семя, что Сергей от неожиданности растерялся. Он стал глотать…

– Прости… прости меня… – вскочил в тревоге Николя.

– Всё хорошо… – мило улыбнулся Сергей. – Можно тебя попросить, Николя?

– Да, конечно…

– Кончай всегда мне в рот…

– Всегда? – эхом отозвался Николя, это слово сейчас было как магическое разрешение для входа в мир их любви, как залог того, что их пара пронесет эти чувства долго-долго, и того, что они поняли, им больше никто не нужен. Этой ночью свершен их брачный союз…

23.

…да, я смогу подойти. Во сколько? – услышал Николай сквозь сон. Продрав глаза, он увидел стоящего у окна Сергея. Тот разговаривал с кем-то по телефону. – Да… хорошо. Я запомнил адрес…

– С кем говорил? – зевнув, потянулся Николай.

– Звонил Ковач…

– Ковач? – перехватил Николай. – Что этому пидарасу надо? – он резко сел.

– Он звонил извинялся. Сказал, что поставил отлично. Зачетка у него, и…

– И он хочет, чтобы ты приехал к нему домой? Старый пердун, сволочь…

– Сказал, что хочет загладить вину чем-то…

– Это типа деньги дать? – голый Николай поднялся и подошел к Сергею. – Не надо к нему ехать, Сержио…

Николай обнял друга и поцеловал.

– Я тоже боюсь, Николя. Но у него моя зачетка…

– Я поеду вместо тебя. Ты не против?

– Ты не боишься?

– Нет, – решительно сказал Николай, лаская спину друга. – Со мной он ничего не сможет сделать…

– Что же я творю? – сорвалось с губ Ковача. Он сидел на диване в своей квартире, на котором когда-то пытался соблазнить Викторию, держал в руках мобильный. Вчера он изнасиловал мальчика, и сейчас позвонил только с одной целью, изнасиловать еще раз. Ковач становится опасен. Ему не нужно этого делать, ему нужно придумать, как себя удержать. После разговора с Григорием он стал сходить с ума. Теперь в каждом мужчине он видит Григория. Вот только не каждый сможет удовлетворять его страсть, только беззащитный, такой как этот вчерашний мальчик. Неужели именно так становятся педофилами – ищут жертву себе по зубам? Ковач взвыл, он не хотел всего этого. Но это… это одержимость. Да, в нем, сука, бес! Другого объяснения нет…

Нужно позвонить Марине. Она поймёт, она поможет… Но, чёрт! Ковач не хочет звонить Марине, он хочет лишь одного – любви Григория. Когда будет загранпаспорт и виза, он помчит… А сейчас… Сейчас он вынужден… да, вынужден использовать этого мальчика. И будет использовать. Попросит… нет, заставит жить у него. И будет удовлетворять…

…недавно он презирал таких, рассуждал о высшей мере наказания, о кастрации. Теперь он сам такой. Не ирония ли кармы или насмешка Иисуса – каким судом мерите, таким и вам…. Бред! Это всё беллетристика! И ничего больше! Глупая метафизика! Что со мной? Что со мной, закричал Ковач, вскочив с дивана. Мне нужна прийти в себя… Как? Как? Как?