Калки. История одного воплощения. Часть вторая

– Да, конечно… – поднялся Саша, – у нас два туалета. В доме и за домом, но тот без удобств, так сказать, скворечник.

– Я привык к спартанскому образу жизни, – поднялся и Аксёнов. – Проводите меня, прошу вас. А то случится ЧП. Мой мочевой не выдерживает уже…

– Вот здесь… мне вас подождать? – сказал Саша, когда довел писателя к нужнику.

– Да, будьте любезны… – быстро сказал тот и вошел в «скворечник». Он не закрыл дверь, спустил штаны и, пока журчала моча, демонстрировал парню ягодицы. – Саша, что тогда произошло? Вы обещали прийти, хотя бы без Инги… Я знаю, игра, которую я тогда предложил (он это говорил не оборачиваясь, продолжая отливать) вас тоже возбуждает…

– Я не гомосексуалист, – спокойно ответил Саша. – И я люблю Ингу. Она мне сказала, вы отвратительный ублюдок и извращенец. Я не понимаю, зачем вы притащились и на что рассчитывали…

– Как раз на понимание… Я рассчитывал на понимание ваше, Саша, – обернулся писатель, не пробуя и натянуть штаны с трусами. – Я пожилой мужчина, я обделен всякого внимания. Всё что мне нужно, чтобы человек, который мне нравиться смотрел на меня…

– Чтобы вы дрочили, как сейчас? – равнодушно проговорил Саша и сложил на груди, глядя как тот онанирует в сортире. – Кстати, после того, как мочился, дрочить не стоит. Потом весь день щипать будет…

– Я знаю… это… маленькая жертва для вас…

Саша, услыхав такое, захохотал. Даже согнулся от смеха. А член Аксёнова стал выталкивать первые белые струйки. Он подошел к парню и несколько капель повисли нитями на штанине Сашиных брюк.

– Ты что делаешь, гадёныш? – перестав смеяться, зло сжал кулаки парень.

– Я всё исправлю, – вдруг писатель встал на колени перед Сашей и разом слизал свою сперму с брюк.

Для Александра это было шоком. Он не знал, как поступить. Не бить же «пожилого человека». Он… надеясь, что не повредил… пихнул того коленом и быстро зашагал… Подойдя к столику, он схватил за шиворот ничего не понимающего Григория, легко поднял как котенка и швырнул на стену дома. Тот больно врезался спиной.

– Что?.. Что происходил? – вытаращил глаза издатель.

– Ты… зачем сюда приехал? – взяв за грудки бедного еврейчика, прикрикнул спортсмен.

– Я… я хотел поговорить с вами, – задыхаясь от волнения, пропищал тот. – Я… я люблю Ингу, и всё сделаю для вас… Погоди, не бей… Я хотел предложить, давайте жить вместе. Я, Инга, ты, Саша…

– Блядь! – крикнул Саша и стукнул Григория об стену. – Ты нормальный? Ты чего, в натуре, решил устроить здесь шведскую семью. Нахрена притащил сюда извращенца?

– Какого извращенца? – прикинулся Григорий, что не понимает.

– Вот того, – кивнул он в сторону Аксёнова, который сейчас подошел к углу дома и остановился, взирая, что будет дальше. – Знаешь, что этот пидар сейчас сделал? Снял штаны и подрачил на меня, обвафлил мне брюки. А потом, сука, еще и полизал…

– Тебе… тебе не понравилось? – спросил Григорий, и затем много дней жалел об этом (он в шоке не так просто сформулировал)

Инга от ужаса аж закрыла лицо ладонями, когда Александр нанес в живот Григория мощнейший апперкот. На какое-то мгновение он приподнял тело на руке… Григорий упал на колени и тут же облевался.

– Убирайтесь оба, пидарасы! – закричал спортсмен.

– Эй, стой! – крикнул Саша несколько позже, когда согнутый Григорий, поддерживаемый Аксёновым, ковылял у калитки. – Где бабло?… Ну, этот, как его?… Гонорар за книги?

– Мы всё перечислили на счет Инги… Посмотрите, не должно быть ошибок, – ответил Григорий, держась за живот и корчась от боли.

– Саш, я еще не ходила в банк, наверное, перечислили, – сказала Инга подымаясь.

– Слышь ты! Чтоб второй тираж вышел без балды. А то я приеду, урою…

14.

– Вы всё испортили! Вы всё испортили! Зачем? – захныкал Григорий, когда сел в машину. Аксёнов уже был за рулём. – Зачем я вас взял? Теперь… в Тверь…

– Нет, мы останемся, – спокойно сказал писатель, раскуривая трубку. – Останемся. Снимем квартиру или даже дом на месячишко.

– Зачем?

– А мне здесь нравится. Прекрасный посёлочек. И мне нравится и Инга, и Саша. Да и тебе гляжу… Я видел, ты любишь Ингу.

– Оставайтесь, а я уеду…

– Нет, ты мне нужен. Не спрашивай, зачем. Ты останешься… хотя бы ради любви к Инги.

– Я вас совсем не понимаю. Сначала вы всё портите из-за своего неугомонного эксгибиоционизма. А теперь… Как теперь? Что… куда вы смотрите?

– Учитель? – Аксёнов это сказал так, точно увидел приведение. Сразу напрягся и натянулся как струна, трубка задрожала. Мимо автомобиля шел высокий, рыжеволосый, странно одетый мужчина, в форму времен гражданской войны двадцатого столетия. На нём были галифе, гимнастёрка, хромовые сапоги и будённовка с синей звездой.

– Это… наверное, актер. Должно быть, здесь съемки фильма, – предположил Григорий, провожая красноармейца взглядом.

– Учитель здесь, – задумчиво произнес Аксёнов, не слушая, что бормочет издатель.

– Учитель? Что вы имеете ввиду? Вы его знаете? Почему вы мои вопросы игнорируете? Михаил Николаевич…

– Поехали, – сказал Аксёнов, – поищем, где сдают жильё…