Каллиграфия (СИ)

- Ах! Вон тот?! Батюшки! - цепенея, проговорила Лиза. - Он совсем близко! Еще чуть-чуть - и нас накроет!

Грозовая туча наползала, гудя, как пассажирский лайнер. Вернее, создавалось ощущение, что она гудит: больно уж нагоняла она страху. Сейчас волшебный островок на небесах окажется между молотом и наковальней, и проростки, может статься, побьет градом, а с сакур поопадают лепестки... Надобно торопиться.

Аризу Кей простерла руки над бездыханною Люси, намереваясь осуществить телепортацию, как только пленница обретет сознание. Порывистый ветер уже терзал цветущие ветви, ветви с розовыми и белыми бутонами, ветви с усохшими, коричневыми бутонами... ветви с побуревшими, свернувшимися листьями и увядшими у основания молодыми листочками... Елизавета подняла голову и ужаснулась: над нею моталась почти голая ветка, потрясая оставшимися кое-где уродливыми отростками. В лицо ей смотрела омертвелая осень, сморщившаяся, ссохшаяся карга с беззубым ртом. Такой осени здесь не было вовек. Трава под ногами выцвела, заморосил дождь, и чудилось, будто капля за каплей на сад обрушивается небо.

- Мне не нравится, как стонут деревья. Грядет что-то зловещее... - проронила хранительница. - Лиза, милая, беги в пагоду, успокой детей! Я догоню!

Та безнадежно выдохнула: «Хорошо», - и, едва не распластавшись на скользкой земле, умчалась под завывания ветра.

Люси была мастерица ломать комедии, и многие ее выходки часто сходили ей с рук, пока она жила в доме Актеона. Но кто такой Актеон, а кто - Аризу Кей? По простоте душевной Спиру прощал ей всякое прегрешение и закрывал глаза на всякий ее проступок.  И об арсенале всевозможных ее масок он, конечно, осведомлен не был. Хранительница же тотчас разглядела ее притворство и, без антимоний, жестом утвердила ее в вертикальном положении.

- Есть люди как солнца, - изрекла она, вперив в Люси строгий взор. - Они несут радость и тепло каждому, кто очутится подле них. Иного склада люди-тучи: их отличают грубость и невежество, порожденные окаменевшими сердцами. Их лейтмотив - распад. Ты не принесла в мой мир ничего, кроме разрушения, так поди же прочь, - сверкнула глазами Аризу Кей, - в свой дряхлый, закостенелый мир, изъеденный войнами, раздорами и взаимной ненавистью!

Если б Лиза могла видеть японку в тот момент, видеть, сколь сурово одухотворенное ее лицо, да как развеваются черные плети волос, да как трепещут длинные рукава кимоно, - созерцай она сей грозный облик при блеске молний, ее непременно охватил бы священный ужас. Аризу Кей это предусмотрела, потому и отправила Елизавету в пагоду. Не в ее привычке было повергать гостей в шок. Сад хранительницы гибнул, и с каждым увядшим цветочком, с каждым поникшим стеблем у нее убавлялось сил. А Люси, которая поначалу малодушествовала, вздумала ей противостоять. На заднем плане вихрились  опавшие листья и дрались из-за гнезда пичужки.

- Птицы, - промолвила Аризу Кей. - Даже их исказила твоя злоба!

- С чего вы взяли, что причиной разрухе именно я?! - не выдержала в конце концов помощница Актеона. - Почему вы считаете, будто всё во мне сплошная отрава?! Выдворяйте меня, коль намерены, но не навешивайте ярлыков! Не знаю, что у вас за страна и какого рода ваш кризис, но, именуя земной мир дряхлым и закостенелым, вы обрекаете на то же и свой собственный! Что стоит свалить вину на другого?! Тут много ума не надо. А вы попробуйте заглянуть в себя! Что? Боязно? Мы чисты, мы незапятнанны, не так ли? У нас кристальная душа!

- Ты права, - тихо проговорила Аризу Кей, в бессилии уронив руки. Ветер хлестал ее по щекам, да и туча не скупилась, истязая кимоно дождевыми струями, как плетьми.

- Что-что? Не расслышала! - Возомнив себя хозяйкой положения, Люси сделалась раскованней и выпятила грудь.

- Ты права, чужеземка, - возвысила голос хранительница. - Обо всём, о чем дано мне судить, я сужу однобоко, смотрю со своей колокольни. Вы, люди, стареете, и со старостью к вам приходит мудрость. А моя обитель - остров вечной молодости, и до сей поры я полагала, что мудра. Но едва ли оранжерейная роза мудрее дикой. Побольше бы мне таких нелицеприятных, безжалостных учителей!

Эх, какое разочарование! Люси-то надеялась застигнуть ее врасплох, задеть за живое. Но «узкоглазая» отменно владеет собой, «узкоглазая» держится на высоте. Неужто она неуязвима? Неужто нет у нее ахиллесовой пяты? Глупая, жадная к наживе Люси еще в корневом плену смекнула, кто у сада владелец, и вполне оценила преимущества, какие дает управление этим клочком земли... А может, и не клочком, а может, и не только земли. Как-то уж очень обнадеживающе пахло морем.