Каллиграфия (СИ)

И всё в таком же духе добрых сорок минут. Лиза еще кое-как переваривала российские сериалы, но вот от зарубежных ее мутило самым скверным образом.

- Подруга, раз ты здесь, принеси мне чего-нибудь попить, - попросила Джейн, не отрываясь от кино. - И присоединяйся, если хочешь.

Лиза фыркнула и ушла за чашкой. Когда она вернулась, англичанка явно кого-то хоронила, рыдая в три ручья и непрестанно хлюпая носом.

- Вот уж нашла, по ком слезы лить, - проворчала Лиза, поставив чашку с чаем на журнальный столик. - Наревёшься еще. Помнишь пророчество из книги?

Джейн откинулась на спинку дивана.

- Ах, нет! Я не воспринимаю подобные вещи всерьез. Ты только представь: путешествие на острова. Немыслимо! Я и так с величайшей неохотой покинула Лондон. Вояжер из меня никакой... Кстати, как первое впечатление от будки на пружинах?

- Это было великолепно! - оживилась Лиза. - Нас раскачивало, как на лодке в ветреную погоду. Донеро рассказывал о Марианской впадине и Большом Барьерном рифе, о превратностях в пустыне Гоби и загадках Амазонии. Я словно побывала сразу в тысяче мест! А еще... еще у него есть необычная подзорная труба. Думаешь разглядеть охранника на стенной башенке, а на деле выходит, что упираешься взглядом в Эйфелеву башню. Да-да, хочешь верь, хочешь нет, - добавила она, когда брови Джейн взлетели вверх. Выражение ее лица, казалось, вопрошало: «Зачем же столь гротескно приукрашивать правду?».

С мольбертом под мышкой и папкой картона в другой руке, в гостиную ввалилась Роза.

- Фу-уф! Ну и денек! - сказала она и с размаху плюхнулась рядом с Джейн.

- Творила? - поинтересовалась та.

- И весьма неплохо, - заметила Лиза, разглядывая эскизы художницы. - Уверена, эта осень будет твоей.

- Завтра даю мастер-класс по рисованию акварелью, - устало проговорила Роза. - Я здесь нарасхват. Но знаете, несмотря на всю эту суматоху, я чувствую себя одинокой.

- Одинока среди людей... Как лирические герои Лермонтова, - сказала россиянка.

- Не среди людей, а в своей комнате, - уточнила Роза. - И еще меня гложет совесть.

- Так уж прямо гложет?!

- Да, потому что Кианг ютится на дереве исключительно по моей вине. Кто на нее накричал? - Я. Кто поколотил?- Тоже я. И только представьте, каково мне занимать целую комнату, в то время как все вы живете по двое!

- Значит, тебе нужна компаньонка, - заключила Джейн. - Но такая, которая бы не прекословила и не устраивала беспорядков. У тебя есть кто-нибудь на примете?

- А не лучше ль вернуть Кианг? - попыталась было встрять Лиза. Да только ее никто не слушал.

- На примете? - почесала в затылке Роза. - Так с ходу и не назову...

- То-то и оно. Займись пока что поисками сожительницы. Это тебя отвлечет, - посоветовала Джейн.

***

Джулия допустила грубейший промах, перенеся кенийку в непривычную для нее среду. Глухие, плотные стены здания Академии скрадывали пространство, и создавалось общее впечатление изолированности и безвыходности. Стены - это вам не слоновая трава, сквозь них так запросто не пройдешь. Они-то больше всего и смутили Клеопатру. Когда же она попыталась высказать свои соображения по этому поводу, вместо членораздельной речи из ее уст вырвались слова, совершенно Джулии незнакомые. (Перешагнуть языковой барьер можно ведь было лишь в саду!) Поэтому пришлось им изъясняться знаками да междометиями.

- Ты, - сказала Венто, ткнув пальцем в грудь африканке, - будешь учиться вместе со мной. В Академии, - и она обвела жестом парк.

- Ёнканга, - сказала Клеопатра. - Я... строить... ёнканга. И жечь... пщщщ... sadaka moto.[11]

- Нет-нет-нет! - воскликнула Джулия. - Никаких «ёнканга»! Никаких «жечь»! Будешь жить... там, - убеждающим тоном произнесла она, указав на дворцовый ансамбль. - В общежитии.

- В об-ще-жи-ти-и, - неуверенно повторила Клеопатра. - Sipendi! [12]- запротестовала она. - Не хочу!

- В таком случае, отправишься обратно в сад, к узкоглазой! - Для пущей выразительности Джулия оттянула уголки глаз. Этот жест подействовал на кенийку отрезвляюще. Возвращаться на небесный остров после всего, что она натворила?!

«Куда бы ее поселить? - размышляла Венто, шагая по аллее и не выпуская руку Клеопатры. - Да так, чтобы об этом не прознали ни преподаватели, ни студенты...».

Когда беглянки очутились в парке Академии, стояла ночь. Оранжевые капли фонарей высвечивали отвоеванное у темноты пространство и мерцали на фасаде главного корпуса радостными маячками. Аллеи были пусты, пустовали и скамейки у фонтанов. Только какой-то поэт-полуночник с пятого курса шатался среди насаждений. Но его не стоило опасаться - он был всецело поглощен собой и своими ощущениями.

Девушки миновали вяз, на котором храпела Кианг, и незаметно проскользнули в общежитие. По счастью, консьержа они не застали. Это был добрый знак.

- Не зевай! - зашипела на негритянку Джулия. - Хочешь, чтобы нас увидели?

Они прокрались в гостиную четвертого апартамента и, не зажигая ламп, стали устраиваться на ночлег.

- На первый раз составлю тебе компанию, - прошептала итальянка. - Неохота будить Мирей. А завтра что-нибудь придумаем.