Каллисто

Молодые супруги прилетели очень скоро. Широков и Синяев были рады увидеть Гесьяня, которого искренне полюбили за это время. Они сумели скрыть невольное смущение при виде Бьесьи, одетой на этот раз не в прозрачный, хотя и очень легкий, костюм. Что касается молодой каллистянки, то она, казалось, и не поняла, в чем заключался ее «промах».

Олити Гесьяня, так же как раньше Синьга, опустилась на террасу, а не осталась висеть в воздухе, хотя сразу было видно, что она совсем другой конструкции. Синяев сейчас же спросил о причине.

— О, это просто из экономии, — ответила Бьесьи. — Я выключила поле. Мы собираемся провести с вами долгое время, если вы не возражаете. Как ни мало тратится энергии, но все же тратится. И потом может быть ветер… я не помню точно.

Эти слова напомнили обоим людям, что на Каллисто погода действует по расписанию. Бьесьи не помнила, назначен на сегодня ветер или его не будет.

— А чем помешает вам ветер? — спросил Синяев.

— Если оставить олити висеть в воздухе без присмотра, ветер может угнать ее, — смеясь ответила Бьесьи. — Такой случай со мной был однажды.

— Был, как же! — подхватил Гесьянь. — И мне пришлось долго искать нашу олити. Мы с Бьесьи были в лесу. Выходим на опушку — нет! Исчезла. Что такое! Спрашиваю: «Не забыли выключить поле?». — «Кажется, нет». Как вам это нравится? Олити нашлась на расстоянии трех километров. Спасибо, пролетал кто-то. Снизился и спрашивает: «Это не ваша олити летает без управления вон там?». Дело в том, что с включенным полем олити весит ровно столько, чтобы не подниматься под давлением воздуха. Практически она ничего не весит. Ветер погнал ее, как пушинку.

Синьг смеялся. Широков и Синяев слушали серьезно. Этот шутливый рассказ многое говорил им о повседневной, будничной жизни каллистян. Как не похожа была эта жизнь на земную!

— Позавтракайте с нами, — предложил Широков.

— С удовольствием, — одновременно ответил Гесьянь и Бьесьи.

— Нельзя ли как-нибудь сделать, чтобы нам доставили наши вещи? — попросил Синяев. — Я хочу переодеться.

— Это очень легко, — сказал Синьг.

Он подошел к экрану. Вскоре появилась комната, не имевшая ничего общего с теми, которые они видели до сих пор. На ее стенах было много экранов, гораздо меньших размеров, чем их экран. Посредине стоял стол с наклонной верхней доской, а перед ним кресло. Больше ничего в комнате не было. В кресле сидел молодой каллистянин.

— Я еще не давал сигнала вызова, — сказал Синьг. — Он нас не видит.

— Кто он такой?

— Дежурный по сектору. Вы видите перед собой оперативный пост. Отсюда осуществляется координация всех работ, ведущихся в данном секторе. Таких секторов в Атилли восемь. Есть еще центральный городской пост, объединяющий работу секторных. Там несколько дежурных. Центральные посты городов согласовывают свою деятельность с постами урьить. Это приблизительно то же, что ваши «области». А посты урьить, в свою очередь, постоянно связаны с постом «Каллисто», который является центральным для всей планете. Так у нас достигается необходимый порядок в работе.

— Эта система устарела, — вмешался Гесьянь. — Необходима ее замена на какую-то другую. Пост «Каллисто» когда-то находился в прямом подчинении совету планеты, и такая система имела смысл. Теперь совета фактически не существует. Но, как видите, старая система существует. Консервативность мышления, — прибавил он, пожав плечами.

Широков улыбнулся. Все на свете относительно, и Гесьянь, конечно, прав. Но странно было слышать слово «консерватизм» в применении к каллистянам. Все, что Широков и Синяев знали о них, не позволяло допустить наличие косности и приверженности к старому, отжившему.

— Кто же мешает ввести новую систему? — спросил Синяев.

— Привычка, — ответил Гесьянь. — Многие считают, что и старая система вполне отвечает своему назначению.

— Вы сказали, что совета планеты больше не существует. Кто же должен сказать решающее слово?

— Кто угодно, хотя бы я. Но ведь не скажешь, если знаешь, что не все согласны.

— А как это узнать?

— Каждый десятый день проводится обсуждение. Каждый может предложить свое, новое. Если возражений нет, предложение проводится в жизнь.

— Кем?

— То есть как это «кем»? Теми, которых это касается.

— Неясно, — сказал Синяев. — Предположим, я внесу предложение выстроить башню. Мне кажется, что она украсит город. Предположим, никто возражать не будет. А что дальше? Кто составит технический проект, кто даст материал и рабочую силу? К кому обращаться?

Трое каллистян переглянулись. Казалось, они не знали, что ответить на неожиданный для них вопрос Синяева. Широков с интересом ждал ответа.

— Теперь я могу повторить за вами, — сказал Гесьянь, — неясно! Предложение внесено, возражений нет. Значит, оно понравилось. Теперь не вы один хотите построить эту башню. Одинаково с вами думают многие. На Каллисто много архитекторов, машин, строительных материалов. В чем же дело? Башня будет строиться.

— Кем? — настойчиво спросил Синяев.

Широков видел, что Гесьянь просто не понимает его друга.