Калужский вариант

Если прибегать к традиционной классификации науки управления, то Вячеслав Францевич Кебич скорее принадлежит к «автократам», чем к «демократам». Правда, не успела эта мысль устояться у меня в голове, как собеседник тотчас же подточил ее изложением своего «кредо», во многом не укладывавшегося в формулу управленческого «автократизма».

Привожу монолог Кебича бел всяких изменений.

— Я вам не рассказывал, со мной спорят очень многие коллеги мои. Был у нас в объединении недавно совет директоров. Я там заявил, что текущим производством вообще не занимаюсь. (Это я вам даю свое первое «кредо».) Ну, сразу у многих открылся рот до отказа: «Как?» Вот так! Все эти функции я отдал начальнику производства. Я занимаюсь перспективой, кадрами, культурой производства и социальными вопросами.

И еще. Никогда подчиненный не имеет права задать вопрос мне, если не задавал его тому лицу, которое отвечает непосредственно за это дело. Поднимается: «Вот мне не подвезли металл такой-то...» — «Вы с начальником отдела снабжения решали?» — «Нет». — «Садитесь, кто следующий?»

Когда на заводе изучали мнения о качествах ведущих командиров производства, Кебич настоял, чтобы его тоже проверили наряду с другими. Анкеты были анонимные, раздавались вышестоящим и подчиненным. Но у директора на своем заводе одни нижестоящие, корректировка выводов в благоприятную сторону за счет мягких оценок тех, кто тебя же и назначил, в отношении самого Вячеслава Францевича исключалась. Тем не менее по пятибалльной системе он получил круглую пятерку. Так мне рассказывали.

— Нет, не совсем так. На вопрос «как реагирует на критику» все-таки я получил четверку...

У самовара я и мой директор...

Есть на заводе токарь, допустим Василь Снегирев. Парня лет двадцати пяти, спортивного типа, в куртке на «молнии» и в шапке с козырьком, с которым я познакомился в Минске, звали иначе — не в этом суть. Василь еще не был женат, девчата, которых прокатывал он «с ветерком» на своем трескучем «ижевце», почему-то прочно к нему не прилипали, а скорее всего сам не собирался раньше времени «надевать хомут». Парень веселый, заводной, не дурак и выпить при случае, но не в цехе — этого баловства не любит. Руки у Василя хорошие, и мастер им доволен. Разряд приличный, работу может выполнять всякую. По СБТ у него штрафных крестиков почти нет, правда, и «доппаечных», как он выразился, тоже нет. Заработок выгоняет вполне. В школе учился восемь классов, сначала поступил на другой завод учеником, отслужил армию, вернулся в свой цех, но что-то не заладилось там, перекочевал на станкостроительный.

— Надолго ли?

— Жизнь покажет.

Это меня больше всего занимает в нашей истории: что же в конце концов «покажет жизнь» Василю Снегиреву и приятелям его, заводским парням, среди которых у него много дружков по разному поводу: мотоциклисты, любители пива, рыбаки и даже особая категория — «профессиональные холостяки». Крепкий, высокий, ладно скроенный, с лица не слишком уж привлекательный — уши в стороны, редкие зубы, нос «корабликом», он, однако, отличается завидной коммуникабельностью, с ходу вступает в контакт, не лезет в карман за словом. Чтобы быть цеховым Васей Теркиным, ему не хватает, пожалуй, бескорыстной доброты. Василь парень-то в общем неплохой, тем не менее из категории «башнабашных», признающих нормой способ общения по принципу: я — тебе, ты — мне. Для него это естественная мера бытия. Рассуждает так: «Мне кусок отдай и не толпись, а заводу надо — я тоже кусок отдам, торговаться не стану». В последнем случае под «куском» он имеет в виду не деньги, как в первом, а время. В том смысле, что может, если начальству надо, выйти в воскресенье. А надо это заводу довольно часто, и безотказные станочники у цеховой администрации в цене.

Ему платят, он расплачивается. Что еще нужно от Василя заводу и что Василю нужно от завода? Взаимных претензий нет. Однако и взаимной привязанности — тоже. Завод в нем гораздо больше заинтересован, чем сам он в заводе. Зарабатывать, ладить с начальством, «не высовываться» — это, если руки хорошие, в общем, несложно. Однако несложно не только здесь, но и в любом другом месте. Сейчас опытного станочника берут с радостью, как подарок царя небесного, только заикнись. При малейшей придирке к нему администрации, стычке с мастером или цеховым начальником он тотчас же «хлопнет дверью».