Калужский вариант

«Обход, обход! Посторонних просим удалиться!» — сестра засуетилась, выскочила за дверь и тут же снова заглянула в палату: удалились или нет? Я ретировался с поспешностью, едва разминувшись с грузным профессором и многочисленной, в основном женской, его свитой. «Больной Кебич, — послышался сквозь неплотно прикрытую дверь высокий поставленный голос, — поступил по поводу...»

Я отошел к окну в коридоре и стал ждать, поскольку Вячеслав Францевич успел шепнуть: «Не прощаюсь, договорим». Мне и самому хотелось договорить.

Пока стоял, думал об этом человеке, о генеральном директоре Кебиче, личности во многих отношениях незаурядной. Из деревни — в институт, в инженеры, а затем каждый год — на ступеньку вверх: через двенадцать месяцев — старший технолог, еще через двенадцать — начальник лаборатории, опять через двенадцать — руководитель цеха... двух объединенных механических цехов, сборки, двух объединенных сборочных... И все на том же самом заводе автоматических линий, куда был распределен. Лишь в последней должности «засиделся» непривычно — целых двенадцать лет, магическому своему числу — дюжине, однако, не изменив. А потом опять вошел в свой ритм: около года был заместителем главного инженера, а затем, уже на станкостроительном заводе имени С. М. Кирова, главным инженером (немногим более месяца) и директором. Ему было сорок два, когда мы познакомились, и возраст этот на заводе считался стариковским. Из всей администрации Кебича только начальник производства Виктор Николаевич Карпеченко был старше и в свои сорок пять числился «патриархом».

Никаких заранее припасенных идей по руководству заводом у нового директора не было, да и быть не могло: не ожидал, не готовился. Его «вырвали» из Тольятти, где в командировке возглавлял группу наладчиков, вызвали, назначили и тут же представили коллективу. Он и завода даже не знал, слышал только, что плохо работает, который год подряд не выполняет план, и что сменилось немало директоров. С чего начнешь? Ходил по цехам, смотрел. Думал. Он всегда полагал, что даже самая захудалая система лучше, чем бессистемность, а тут системы не было ни в чем. Были долгие-долгие, бесконечные совещания. Говорильню он прекратил сразу, как отрубил. Ввел правило: ни одно совещание не может длиться больше часа и в один и тот же день не собираются дважды. Осмотревшись, собрал руководителей, сказал им: «План будем выполнять немедленно, а с культурой производства придется повозиться года два». Ошибся: с культурой возятся уже который год, и конца не видно, хотя сделано многое. Но план, действительно, стали выполнять. Герман на заводе с 1958 года, а не помнит, чтобы до прихода Кебича (1972 г.) предприятие когда-либо выполняло программу: «И ведь не корректировали план с его появлением, не списали ни грамма, ни полграмма».

Крутой ли человек Кебич? На заводе уточняли: «Лишнего не требует, только необходимое... С руководителями всегда советуется... Когда надо, может и без всяких советов принять решение». О директорской требовательности заместитель начальника производства выразился довольно образно: «Мы иногда не знаем, в какой угол уйти. Спрашивать он умеет, особенно с начальства. Это для него характерно».

...Словно белое облако мимо проплыло — сердито выговаривающий кому-то профессор и десяток халатов его женской свиты. Когда они скрылись за поворотом, я осторожно вошел в палату, устроился на стуле возле Кебича. Меня как будто не заметили. Все трое — директор, экономист и партработник — сидели на кроватях, разгоряченные спором. Так школьники с шумным ликованием выскакивают из-за парт, едва строгий учитель выйдет из класса.

— А вы знаете, как иногда фонды берутся? — наседал директор. — Хозяйственник посылает снабженца, и тот правдами и неправдами добывает все, что по фондам не полагается. А вы предлагаете посадить хозяйственника на твердый оклад без премий и прогрессивки. Да разве пойдет он в этом случае на риск? Черта с два!

— Но позвольте, — парировал экономист, — я же не возражаю, чтобы хозяйственному руководителю установили соответствующий оклад, пусть даже несколько больший, чем сейчас. Но твердый.

— Ну и что? Вы же ведете директора к безразличию. Выполнил он план или нет — все равно получит свое.

— О нет! Над ним должен висеть дамоклов меч: быть директором или нет. Не выполнил — уступи кресло.

— А хозяйственник вам докажет объективно, что не мог выполнить! Если он будет держаться строго в рамках всех существующих инструкций, да еще ждать, пока смежники все пришлют, пока снабженцы все доставят официально, то всегда окажется, что выполнить невозможно.

— Но можно проверить, прав ли он, ваш хозяйственник, или вкручивает мозги. Можно проверить!

— Нет! — Кебич делает энергичный жест рукой. — Тут я готов с вами — шпагу наголо и сражаться! Пока будем в этой палате две недели, готов рубиться каждый день.