Калужский вариант

Мою поездку сюда, на головной завод Минского станкостроительного объединения имени С. М. Кирова, при желании можно было бы посчитать авантюрной. Не имея ни одного критического факта — ни сигнала, ни письма, ни звонка, зная об этом заводе только хорошее, исключительно одно лишь хорошее, я тем не менее именно на таком предприятии рассчитывал получить новые доказательства разобщенности людей у станков при внешней видимости их дружной коллективной работы. Коль скоро у кировцев господствует индивидуальная сдельщина, рассуждал я, то, стало быть, есть, должна быть у них работа «выгодная» и «невыгодная». Первую расхватывают кто поопытнее и поближе к мастеру, а вторую, не дающую хорошего заработка, спихивают на молодежь. Вчерашние школьники и пэтэушники, не встречая понимания и сочувствия кадровых станочников и цеховых администраторов, обижаются, разочаровываются и уходят. На смену им приходят новые десятиклассники и пэтэушники, и все начинается сначала. Создается подвижный, зыбкий, неуправляемый, стихиеподобный слой людей, не устоявшихся в профессиональном и человеческом отношении, обтекающий, будто скалистые острова, постоянный цеховой «костяк», просеивающийся через крупное сито решетки заводских оград.

Ничего худого не ведая о характере Минского станкозавода, но зная характер индивидуальной сдельщины, был уверен: неизбежны острые конфликты в цехе, социально-психологический климат, как теперь выражаются, должен быть суровым. Я ощущал себя академиком Губкиным, задолго до первой скважины предсказавшим сибирскую нефть, математиком, вычислившим никому не ведомую звезду на небосклоне. Ищи, говорил я себе, там это есть, там должно это быть. Ищи именно на лучшем заводе, на самом лучшем, дабы не замутить чистоты эксперимента. На плохо управляемом производстве, привыкшем к грязи, безалаберности и штурмовщине, отыскать подобное — эка невидаль! Но хоть эшелон всякого-разного там нагрузи, не пригонишь его к судейскому столу времени как вещественное доказательство виновности индивидуальной сдельщины. Сочтут, что все это издержки слабого руководства. Скажут: сюда бы хорошего директора, да цеховых администраторов покрепче, пограмотнее, да систем бы, систем побольше! Вот тогда и при индивидуальной сдельщине можно добиваться успехов...

Большой соблазн был найти пороки ее, этой фурии, именно на хорошем заводе, при крепком руководстве, рядом с ЭВМ и современными системами управления.

Гипотеза начинает колебаться...

Разумеется, я не прибегал к каким-либо «детективным» способам познания, не выискивал обиженных, не шептался с ними за проходной. Я был уверен — это есть и открыто всех подряд спрашивал о том, что искал. Маленький карманный диктофон лежал не в кармане, а на столе, призывая собеседников к объективности.

Основная форма организации здесь, как я и предполагал, индивидуальная сдельщина. Стало быть, есть «выгодная» и «невыгодная» работа? Случается, что от «невыгодной» отказываются, спихивают ее на новичков?

— Тут два вопроса, — рассуждает Геннадий Михайлович Колесников, начальник 11-го цеха. — Плохое нормирование — раз и второе — плохая исполнительская дисциплина. Так это понимаю.

Я хочу ясности: верно ли, что «выгодная» и «невыгодная» работа — своего рода спутник, какой-то органический порок индивидуальной сдельщины?

— Ну есть, есть это и у нас, — соглашается присутствующий при разговоре Александр Николаевич Герман, заместитель начальника производства, — один может много заработать, а другой при тех же расценках будет отстающим. От квалификации и личных качеств человека зависит...

От квалификации? Разумеется! Вещь очевидная, да я, простите, не о том. Не получается ли, что одному постоянно дают «выгодное», а другому чаще всего «невыгодное»? Не искривляет ли индивидуальная сдельщина социальные отношения в цехе, возбуждая конфликты, неудовлетворенность, текучесть среди молодежи?

Герман:

— Да, конечно.

Колесников:

— Только это уже на вымирание идет. У нас на заводе, по крайней мере в моем цехе, лет через пять такого точно не будет.

— Тебя самого не будет через пять лет! — смеется Герман.

— Тоже может быть, — добродушно соглашается Колесников.

Стало быть, то, что я предполагал, искал, здесь уже «идет на вымирание»?.. Но позвольте, спрашиваю себя и собеседников, как же может «идти на вымирание», если индивидуальная сдельщина остается? Получается морская вода без соли? Огонь без дыма? Это же ее органический порок! Или не так?

Герман:

— Понимаете, в чем дело... Скорее порок нормирования. При идеальном нормировании ничего подобного не происходило бы. А практически все зависит от руководителя, исключительно от него. Точного нормирования никогда не было и не будет...