Камаэль (СИ)

– Я терпеть не могу этого сопляка! Он вечно забирает у меня твоё внимание! – оралв ответ Джинджер, прохаживаясь вдоль камина и то и дело метая на меня, сидевшего в кресле, абсолютно бешеные взгляды. – Ты просто представь, мам! Если мы его продадим, мы заработаем целое состояние! Тебе больше не придётся мучиться на ненавистной работе!

Звонкая оплеуха, и в доме повисла звенящая тишина. Матушка тихо всхлипывала, медленно опускаясь на диван и закрывая лицо руками. Я тут же кинулся к ней, обняв и осторожно протягивая платок, мне было больно видеть, что моя любимая матушка плачет. Да ещё и из-за этого ублюдка Джинджера!

– Джи, – сквозь слёзы выдыхает женщина, поднимая на онемевшего от ужаса сына взгляд заплаканных глаз. – Вы в первую очередь – одна семья. Я работаю для того, чтобы вы ни в чём не нуждались. Если бы ты знал, как мне больно слышать от тебя такие слова, сынок!.. Я и тебя люблю, и Льюиса. Но он ещё совсем маленький, он не умеет держать свою сущность в себе, в отличии от тебя. Ты ведь помнишь, что случилось с твоим отцом, когда он защищал тебя от тех извергов! А теперь ты точно так же, как они, хочешь поступить со своим братом? Я не ожидала от тебя такого, малыш.

Осторожно обняв меня и уткнувшись мокрым и покрасневшим от слёз лицом мне в плечо, матушка продолжала тихо плакать. Я с ужасом смотрел на старшего брата, внутри которого боролись Тёмное и Светлое начала. Тогда Светлое в нём взяло верх, и он, опустившись перед матерью на колени, принялся сбито, неуклюже извиняться, целуя её руки. А потом даже меня молча обнял и ушёл из дома на несколько дней. Матушка не находила себе места – он не отвечал на звонки, никто из его друзей не знал, где он, а мне оставалось только обнимать её, если она оказывалась рядом, и утешать всеми доступными маленькому ребёнку способами – целовать её щеки, лоб, руки, обнимать и говорить о том, что всё будет хорошо. Как жаль, что я был наивен!

Джинджер вернулся только по прошествии пяти дней – бледный, измотанный, с синяками под глазами, но не потерявший своего природного очарования, он подошёл к матери, положил ей в руки небольшую стопочку банкнот, перевязанных бантом, и ушёл в свою комнату. Мой старший брат нашёл себе работу, и теперь матушке стало чуть легче. Когда они мирились, она плакала от счастья и целовала лицо старшего сына, крепко обнимая его, а он чуть улыбался и обнимал её в ответ. «Вот всё и стало хорошо», – подумал с удовольствием я, смотря на эту картину.

Вот мы и подошли к тому самому дню, когда начались крупные неприятности. Воспоминания о начале всего этого жгут мне душу болезненным клеймом, в котором ковыряются грязной, острой палкой, то и дело разогревая её до белого каления. Страх и ненависть сплетаются в единое целое, отделяя ребенка от взрослого оборотня.

Время шло незаметно, буквально утекало сквозь пальцы, но, если у остальных оно не оставляло никакого следа, то я многому научился. Кроме школьных успехов, а заочно я закончил свою школу с золотой медалью, и так же заочно поступил в медицинский университет, у меня были монументальные успехи на поприще двух Миров. С людьми я так и не завёл знакомства, живя сводками брата и матушки из внешнего мира, зато прочитал о них много книг. Но с горьким смехом понимаю, что это ни на шаг не приблизило меня к пониманию их натуры и психологии. Так же я стал пробовать всё новые и новые вещи относительного нечисти. К примеру, которым являюсь я сам, мне удалось начать чувствовать Силу, что течёт по моим венам вместе с кровью. Матушка не раз мне говорила, что моя кровь – одна из самых благородных. Потому что родиться оборотнем-перевёртышем, а не ликантропом – огромная честь, приравнивать которую можно лишь к рождению эльфом.

Силы мои всё крепли, креп и я сам. Я вытянулся и, пусть не стал таким же мускулистым и высоким, как брат, но перестал уступать ему в ловкости. Не раз и не два мы начинали драться, чаще просто тренироваться по просьбе матери, а исход боя всегда колебался посередине – либо мне удавалось обхитрить брата и ловкостью уложить его на лопатки, либо ему припечатать меня своей невероятной силой. Джинджер помог мне пробудить в себе Силу Оборотня. Ту самую, что делала из детёныша настоящего воина, зверя.

Но и это не могло укрыть меня от бед, а лишь больше привлекло ко мне пристальное внимание, о котором я не знал, всё ещё имея ту детскую наивность, лишиться которой был должен очень и очень скоро.