kamataYan

– На самом деле вы и понятия не имеете, что сделали, – улыбнулся А2 и ласково провел рукой по щеке врача, который сегодня пренебрег косметикой. – Вы задумывались над тем, что такое смерть, доктор Каплан? Что она означает, кроме страха? Ведь если вдуматься, страх – это единственное, что мы знаем о смерти. Наш иррациональный страх… Страх перед чем? Перед смертью? Но что она для нас? Смрад гниющей плоти? Надгробный камень с ретушированной фотографией? Забвение? Мы знаем, что однажды превратимся в разлагающуюся протоплазму, и убеждаем себя в существовании жизни после смерти: не хочется думать, что в назначенный срок мы станем просто пищей для червей. Пища для червей! Это главное, что мы знаем о смерти. А в деталях? Что есть смерть, доктор Каплан? Прекращение жизнедеятельности? Исчезновение из реальности? Или мы просто перестаем ощущать время? Помните, я спрашивал, что для вас время, доктор Каплан? Время – это жизнь. В стрелках часов, в сочащемся песке… Время – это и есть жизнь. Они даже похожи, доктор Каплан: их не замечаешь, пока они не заканчиваются. А что если у нас слишком много времени? На Земле… Это ведь только кажется, что время одно на всех, но в действительности оно дискретно, доктор Каплан, и каждый распоряжается своим временем по собственному усмотрению. Молодой безумец растрачивает на бессмысленные развлечения, старый скряга чахнет над каждой секундой… Время – это ноосфера, но сейчас его так много, что оно окутало Землю ватным одеялом и душит, лишая надежд на будущее. Нам кажется, что время – это сейчас. Мы тратим его на сейчас, не понимая, что время, как и жизнь, – это потом. Загадка смысла жизни в том, что он находится за пределами нашего времени. Потому отыскать его способен не каждый.

– Мое время остановилось, – прошептал Морган.

А2 чуть подался вперед и прошептал, касаясь губами уха доктора Каплан:

– Именно.

– И оно останется таким, если я ничего не сделаю.

– Теперь вы знаете, зачем я к вам пришел, доктор Каплан.

– Вы переродились и вновь запустили свое время, доктор Аккерман.

– Согласитесь, то была гениальная идея.

– Но очень опасная, – едва слышно произнес Морган, беря в правую руку шприц.

– Идеи ведут нас вперед, доктор Каплан, – убежденно сказал А2, обжигая дыханием ухо врача. – Идея делает время жизнью. Идея выходит за рамки жизни, позволяя прикоснуться к Вечности. Вы станете другим, доктор Каплан, вы преодолеете себя.

– Я немного боюсь.

– Я указал вам путь.

– Вы прошли его?

– На ваших глазах, доктор Каплан, и проведу вас за собой.

– Я иду за вами.

– Я вас жду.

Алекс замолчал, медленно оглядел сделавшего себе инъекцию Моргана, закрыл ему глаза правой рукой и с легкой грустью в голосе произнес:

– Вам не следовало браться за мое лечение, доктор Каплан.

И аккуратно положил мертвого на кровать. Подумал и накрыл простыней.

– Вы довели его до смерти, – заметил Манин.

– О, капитан Очевидность проснулся, – хмыкнул А2. – И сразу же допустил логическую ошибку: до смерти его довел не я, а ты.

– Я всего лишь…

– Да? – в притворном удивлении поднял брови Алекс. – Скажи: «Я всего лишь исполнял ваш приказ, доктор Аккерман».

Манин промолчал.

А2 усмехнулся.

Хотя в действительности так оно и было: Манин изводил несчастного, делая неправильные записи в рабочих документах, ошибки в диагнозах и создавая путаницу в календаре. Манин подключал Моргана к неподходящим развлекательным каналам и менял историю сетевых подключений, доказывая, что доктор давно наслаждается гетеросексуальными оргиями. Манин вторгался в smartverre доктора, все более нагло смешивая реальность с вымышленными изображениями, заставляя видеть то, чего не было в действительности. В том, что Манин считал действительностью. Манин превратил Моргана в дерганого неврастеника, который грубил подчиненным, иногда срывался на пациентах и все чаще искал утешения в разговорах с А2.

Искал до сегодняшнего дня.

И кто удивится, что неврастеник сделал себе смертельную инъекцию?

– Вот и все? – поинтересовался Манин. – Больше вам нечего здесь делать.

– Можно подумать, я задержался здесь для того, чтобы свести с ума Моргана, – задумчиво ответил Аккерман, подходя к окну.

– А зачем еще?

– Пытался отговорить себя от задуманного.

– Вы не пытались, – уверенно произнес Манин.

– Откуда ты знаешь, что происходило у меня здесь? – А2 прикоснулся пальцем к виску.

– Вы не производили впечатление человека, борющегося с собой.

– Зачем мне с собой бороться? – удивился Алекс. – Я с собой разговаривал.

– Не верю.

– Напрасно. – Аккерман помолчал. – Кстати, почему ты мне не веришь?

– Потому что вы не остановились.

– Хочешь сказать, что если бы я как следует все обдумал, то отказался бы от затеи?

– Я не уверен…

– Это не вопрос уверенности, Манин, это вопрос будущего, – жестко резанул Алекс. – Вопрос времени, которого у нас так много, что оно начинает пожирать жизнь. Мы тратили время на сейчас и дошли до того, что сейчас принялись убивать будущее.

– Мне плевать, – перебил его Манин.

– А мне – нет! – грубо рявкнул А2. – И поэтому я не отказался и не откажусь от задуманного: мне не плевать!