Камбэк

На этой территории Джихун – визуальный король, и, как простая смертная, я не могу с ним конкурировать. Я подталкиваю Хану, и мы корчим чудовищные рожицы, отправляя ему ответное селфи.

Мы подъезжаем к с виду обычному жилому комплексу, хотя контрольно-пропускные пункты, под стать пентагоновским, намекают на то, что здесь проживают далеко не простые люди. Камеры наблюдения с углом обзора в 360 градусов спрятаны в деревьях и установлены на стенах, маленькие роботы жужжат вдоль дорожек, и охранники патрулируют территорию. Водитель высаживает нас у парадного входа, и мы попадаем в вестибюль, увешанный картинами, а люстра вычурна настолько, что ей место в самом роскошном дворце царской России.

Как и в отеле, нас встречает приветливо улыбающийся консьерж, но я подозреваю, что он мастер боевых искусств, готовый в любой момент расправиться с незваными гостями. Не удивлюсь, если у него под столом спрятаны АК-47 и тревожные кнопки, блокирующие ворота на всех въездах. Хана разбирается с деталями и вскоре вручает мне брелок:

– Вот. Твой ключ.

Она прикладывает свой брелок к сенсорной панели в лифте, и, когда мы прибываем на этаж, дверь открывается прямо в квартиру. Это один из тех элементов дизайна, которые хорошо смотрятся в фильмах, но в жизни кажутся странными. Мне нужен коридор.

Мы входим в фойе с вертикальными светильниками, свисающими с потолка высотой не меньше пятнадцати футов.

Мы на месте,

я отправляю сообщение Джихуну.

Его ответ приходит немедленно.

Буду дома в течение часа. Устраивайся поудобнее.

– Они сделали ремонт с тех пор, как я была здесь в последний раз, – говорит Хана, исследуя помещение. Назвать это место квартирой было бы преуменьшением. Она настолько похожа на пещеру, что голоса отдаются эхом. В ней даже есть музыкальная студия с роялем и гитарами, не говоря уже о многочисленных спальнях. Полы из полированного камня покрыты красивыми коврами. Короче, есть на что посмотреть.

– Эта твоя, – говорит Хана, заглядывая в одну из комнат.

– Почему? – Я попадаю в ванную с отдельным душем и джакузи, но прохожу дальше. – Вау.

На письменном столе роскошный букет примул и тигровых лилий, а боковые столики украшены орхидеями. Я проверяю другую комнату.

– Здесь тоже цветы, – изумляюсь я.

– Герберы, – подсказывает Хана. – Мило.

– Почему он выделил мне гостевую комнату вместо того, чтобы попросить меня остаться с ним?

Она садится на кровать, опираясь на отведенные назад руки.

– Тут надо знать Джихуна. Я полагаю, он хотел, чтобы у тебя было собственное личное пространство.

– Разве он не хочет… – Я помахиваю рукой. – …быть вместе?

Хана корчит гримасу отвращения.

– Я через две двери отсюда.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она выпрямляет спину.

– Дай-ка мне провести сеанс спиритической связи с Джихуном. – Она трет виски и закрывает глаза, как ярмарочный экстрасенс. – Я чувствую вибрации… Духи говорят, что ты должна использовать слова и спросить его сама.

– Хана, перестань.

– Коммуникация занимает центральное место в здоровых отношениях. Я никогда не устану это повторять.

Мы заносим наши чемоданы в комнаты, и я продолжаю исследовать квартиру, пока Хана принимает душ. Она присоединяется ко мне, когда я разглядываю маленький холодильник, который обнаружила на кухне. Заглядывая через плечо, она отталкивает меня в сторону, чтобы порыться внутри, потому что там полно средств по уходу за кожей вместо еды.

– У него полная линейка Beauté Diable, – говорит она, благоговейно доставая упаковку. – Эта маска стоит пятьдесят долларов.

– Давай посмотрим, имеется ли здесь что-нибудь съедобное, помимо ретиноловых сывороток. – Меня подташнивает, и непонятно, от нервного предвкушения или от голода.

Она заглядывает в большой холодильник, прежде чем признать поражение и вручить мне банан.

– Негусто, если не считать риса в микроволновке и рамена.

– Разве они не миллионеры?

Она кивает на холодильник с косметикой:

– Миллионеры с приоритетами.

Мы едим бананы, стоя перед панорамными окнами в гостиной, и обсуждаем, как стащить тканевые маски Джихуна, чтобы смягчить физические последствия джетлага Ханы и моего остаточного похмелья. Река Хан выглядит серой и печальной под облачным послеполуденным небом, и мое напряжение нарастает с каждой минутой.

Когда дверь наконец открывается, это сюрприз, хотя и ожидаемый. Джихун входит первым и бросает свою сумку на пол, прежде чем скидывает обувь и широкими шагами пересекает комнату, чтобы заключить меня в объятия, в которых я чувствую себя как дома. Все мои опасения, возникшие после нашего разговора в кафе, рассеиваются, когда он крепко прижимает меня к себе. Он все еще обнимает меня, когда Кит подходит поприветствовать Хану улыбкой и крепким объятием, с подозрением наблюдая за мной через плечо. Это придает его лицу интересное выражение, и я злорадно ухмыляюсь. Хотя стоит признать, я заслуживаю его презрения после того, что сделала с Джихуном в аэропорту Торонто. Он зажмуривается.