Камбэк

Кто бы сомневался. Выходит женщина с волосами цвета розовой сахарной ваты, заплетенными в высокую причудливую косу в стиле обитателей Ктовиля[104]. С ног до головы в розовом, с розовыми губами и макияжем глаз, она выглядит потрясающе и держится с невообразимой уверенностью. На мгновение я представляю себе, как появляюсь в таком попсовом образе в «Йестерли энд Хавингс». Интересно, сделает ли Ричард вид, будто ничего не замечает, слишком хорошо воспитанный, чтобы комментировать мою внешность, или меня отправят домой переодеваться, как бунтарку-старшеклассницу?

– Я – Наен, – говорит стилист, прежде чем подвести меня к креслу в маленькой комнате. Она усаживает меня и облокачивается на стойку, склонив голову набок, как умная птица. – Что я могу сделать для вас сегодня?

– Я не знаю, – честно признаюсь я.

Она поджимает губы.

– Мы можем с этим поработать, – успокаивает она меня. – Это для какого-то мероприятия или вы хотите перемен?

– Сегодня вечером у меня мероприятие, но хочется и перемен. – Я морщу нос. – Простите. Я вас только путаю.

Наен смеется.

– Это всего лишь волосы и макияж. Перемены могут показаться пугающими, но это не так. Все преходяще, думайте об этом как об игре. Вы можете умыться позже. Можете отрастить волосы или надеть шляпу.

Надо же, мне это и в голову никогда не приходило. Я медленно киваю.

– Я хочу выглядеть самой собой, но… другой. Немного по-другому.

– Конечно. – Она обходит вокруг меня, оценивающе оглядывает, проводит руками по моим волосам. – Просто для уточнения: никаких голубых волос?

– Нет.

– Зеленых?

– Не хотелось бы.

– Поняла. – Она подмигивает мне. – Вы предпочитаете смотреть, как я работаю, или хотите классическое преображение-сюрприз?

– Сюрприз. – Мой ответ удивляет меня.

Она отворачивает мой стул от зеркала:

– Идет.

Пока Наен колдует надо мной, она рассказывает о жизни в Нью-Йорке, где училась в школе дизайна Парсонса, прежде чем начала работать стилистом нескольких к-поп-групп.

– График слишком плотный, – сетует она. – У меня не было никакой личной жизни. Но поп-айдолам приходится еще труднее.

– Почему?

Наен обеими руками приподнимает мои волосы.

– Слишком пристальное внимание к ним, и всегда надо быть начеку. Один шаг в сторону – и прощай, карьера, а то и всей группе конец. Давление огромно. – Она берется за ножницы. – Что за мероприятие сегодня? Вы хотите быть супергламурной?

– Концерт StarLune. – Нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ей. Бьюсь об заклад, все здешние стилисты поклялись соблюдать конфиденциальность, и мое обслуживание все равно оплачивается со счета Джихуна.

Ее брови приподнимаются:

– Повезло. Вам понадобится выдержка, потому что эти шоу очень бурные. Кто ваш любимчик в группе?

Теперь я знаю, что это такое. Честность и тут не помешает.

– Мин.

– А мне нравится Си, так что хорошо, нам не придется ссориться, – шутливо говорит она. – Значит, мы хотим, чтобы Мин увидел вас со сцены, влюбился и убежал с вами, а этого не случится, если у вас по лицу потечет тушь.

Наен осторожно спрашивает мои пожелания: хочу ли я локоны, светлую помаду или темную, насколько позволю подстричь волосы, – и заканчивает все массажем плеч, от которого я почти мурлычу.

Она наносит на лицо последние штрихи макияжа и отступает назад с широкой улыбкой.

– Ну, и что вы думаете?

Она разворачивает меня к зеркалу, и в тот же момент из динамиков доносится ритмичная музыка, словно возвещая о рождении Новой и Улучшенной версии Ариадны Хуэй.

Наен – волшебница. Мои волосы распущены, но в них больше жизни, чем обычно, если так можно сказать о волосах. Я избегала челки с тех пор, как школьный фотограф назвал меня фарфоровой куклой в день фотосессии в восьмом классе, но теперь могу похвастаться густой челкой, которая обрамляет лицо и подчеркивает глаза. Я в восторге. Она берет небольшое зеркало и показывает мне филигранную многослойную стрижку сзади.

Лицо – это отдельная история. Образ совсем не похож на тот, что я создаю сама с помощью обычной косметики, стараясь выглядеть профессионалом, но не более того. Мои щеки слегка порозовели, а губы цвета спелой вишни стали напоминать лепестки экзотического цветка. Кожа цвета слоновой кости, хотя и слегка веснушчатая, гладкая как стекло. Наен объясняет, как воссоздать такой лук, а я едва слушаю, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы посмотреть, как играют локоны в стрижке при движении. Несмотря на сильный блеск на губах, к ним не прилипает ни одна прядь. Наен ухмыляется и достает из ящика маленький баллончик.

– Лак для губ, – говорит она, прежде чем сунуть его в мою сумку, подмигивая при этом.

– Класс! – Входит Хана с широкой ухмылкой, и у меня отвисает челюсть. У нее короткий боб, чуть ниже ушей, и стрижка придает ей знойный вид. Она могла бы исполнять джазовые хиты, лежа на рояле в красном атласном платье. – Деньги Хуни потрачены не зря.

– Я верну ему деньги.

Она фыркает:

– Как будто он нам позволит.