Камбэк

Улыбаясь от комплимента, я передаю его слова Хане, и она в восторге от идеи увидеть группу после концерта.

– Представь только, они разгоряченные. – Она на грани обморока. – Задыхаются от напряжения. Грудь вздымается.

– Отвратительно.

– Ой, заткнись, – смеется она. – Горячее зрелище.

На концертах StarLune нет группы разогрева, и свет гаснет ровно в семь, оставляя нас в теплой темноте, прорезаемой световыми палочками, которыми размахивают фанаты. В центре сцены загорается экран с видео StarLune, сопровождаемое гипнотическим драйвовым ритмом.

Рядом со мной Хана уже восторженно вопит. Я слишком ошеломлена, чтобы думать о чем-либо. Для меня весь этот опыт – физическая и визуальная перегрузка. Шум обрушивается лавиной, и мне хочется прикрыть уши руками. Я никогда в жизни не была на настоящем концерте, и реальность настолько отличается от моих ожиданий, что в это трудно поверить. Это не шоу, а феерия. Повсюду экраны. Инфраструктура.

Из динамиков доносится рычание Джихуна. Хана дергает меня вперед, кричит еще громче.

Когда белые огни разрезают темноту, мы обе обнимаемся и кричим. Это такой катарсис, что, как только голос Джихуна смолкает и снова вступает бешеный ритм, у меня слабеют колени. Экраны взрываются красными огнями, и теперь рев Дэхена пробирает меня до костей. По другую сторону от меня девушка визжит как резаная, а световые палочки в руках фанатов пульсируют в такт музыке калейдоскопом цветов по всей арене. Публика скандирует, и до меня не сразу доходит, что это имена участников группы.

К тому времени, как поднимается центральный экран, я едва могу дышать. StarLune появляется на сцене в свете прожекторов, под градом восторгов ревущей публики. Вспыхивают огни, и участники позируют, позволяя всем насладиться идеальным моментом. Их одежды, бело-черно-золотые, дополняют друг друга, но не идентичны. Лицо Джихуна, безупречная маска идола, заполняет экраны. Его губы чувственно пухлые, а линия подбородка достаточно острая, чтобы огранить алмаз. Он как будто ненастоящий.

Джихун меняет позу, чтобы взглянуть на Кита, который стоит рядом с ним, и толпа ревет. Он оборачивается и наклоняет голову, как будто оценивая нас. Он не улыбается.

Толпе это нравится. И мне это нравится.

Джихун первым спускается по ступенькам, одна рука в кармане, и от его развязной походки захватывает дух. Хана хлопает меня по плечу.

– Срань господня, до чего ж хорош! – вскрикивает она.

Я не могу ответить, потому что прижимаю руки ко рту, как будто увидела призрак. Они впятером выходят на середину сцены и останавливаются. На благословенный миг рев толпы стихает всего лишь до оглушительного.

Затем Джихун поднимает свой микрофон, и все пятеро двигаются как один.

Я не спускаю с него глаз почти три часа, и к тому времени, как они заканчивают, мы с Ханой, обессиленные, откидываемся на свои места. За исключением нескольких коротких перерывов для смены костюмов – когда на экранах крутили видеоролики, в которых StarLune изображали шпионов, – и общения с аудиторией, группа все время находилась в движении.

– Это было… – Я даже не могу договорить и обмахиваюсь рукой как веером, потная насквозь.

– Нечто, – Хана настолько охрипла от крика, что едва может шептать.

Я думала, что буду чувствовать себя глупо из-за того, что подбадриваю Джихуна, как полоумная фанатка, но черт с этим. Он сразил меня наповал, но на той сцене был не Джихун. Это был Мин, вокалист StarLune и айдол, и он был совершенно в своей стихии. Он заслуживал того, чтобы им восхищались, ценили его адский труд и самоотдачу. Вокруг нас люди гудят и фотографируют. Я слишком измотана, чтобы двигаться.

Когда арена наполовину пуста, к баррикаде подходит мужчина с карточкой секьюрити, болтающейся на груди, и встречается с нами глазами. Он кивает на выход за сценой.

Рядом со мной Хана повторяет скороговоркой «обожеобожеобоже», и я точно знаю, что она имеет в виду, потому что, хотя и пытаюсь казаться крутой, вся эта закулисная история действует на нервы. Одна моя половина хочет сказать Хане, что я подожду ее дома, потому что внезапно стесняюсь встречи с Джихуном. На той сцене он жил по-настоящему. Он создан для этого, что бы ни говорил.

Мы следуем за охранником по лабиринту коридоров из шлакоблоков, и, когда прибываем на место, помещение совсем не такое, как я ожидала. Начать с того, что оно маленькое и переполненное. Женщины в художественно порванных свитшотах болтают, роясь в переносных подвесных шкафах, люди толкутся возле стола с закусками, передают друг другу напитки, сидят, развалившись, на черных кожаных диванах.

Я слышу смех Джихуна в углу и ищу его глазами. Здесь, в этой оживленной комнате, он совсем не похож на ту мегазвезду, которую я видела на сцене. Он просто Джихун. Он ловит мой взгляд, и на мгновение вокруг нет никого, кроме нас двоих.

Конечно, как и все идеальные моменты, этот ускользает, прежде чем я успеваю им насладиться.