Камбэк

– Не могу просить об этом официально, чтобы не подумали, будто я увожу клиента, но мне хотелось бы присоединиться к твоей компании в качестве штатного консультанта на неполный рабочий день.

У пруда мне стало ясно, что я ненавидела вовсе не юриспруденцию. На самом деле мне многое нравилось в самой работе. Проблема заключалась в корпоративной культуре.

Инес потирает виски, а Юко перестает стучать по клавиатуре, обращаясь в слух.

– Неполный рабочий день. А в остальное время?

– Я хочу придумывать туры для вас, как это делала для Алекса. Я знаю, что они могут быть успешными.

Наступает долгое молчание.

– Ты все продумала, Ари?

– Да. У меня готово пять предложений плюс обзор отрасли и то, какие ниши можно занять.

План пришел ко мне глубокой ночью, и поначалу я откинула его в сторону как совершенно неосуществимый. Между тем я все набрасывала идеи. Именно Хана, которая присматривала за мной с тех пор, как вернулась из Кореи, подсказала, что я ничего не потеряю, если попытаюсь.

И вот я здесь, пытаюсь.

Инес улыбается, губы алой полосой выделяются на ее темной коже.

– Тогда хорошо, что я вчера позвонила Ричарду Хавингсу, чтобы сказать ему, что новый юрист, которого он мне дал, – самый пустой человек из всех, кого я когда-либо встречала. Я пригрозила разорвать контракт с «Йестерли энд Хавингс», если мне не вернут тебя.

– И что он сказал?

Она поправляет юбку.

– Он не дал мне того, чего я хотела, то есть тебя. Тогда я сказала ему, что мы расстаемся.

Восторг наполняет меня.

– Ему это вряд ли понравилось.

Инес приподнимает бровь:

– Мне все равно.

– Между нами возникли некоторые разногласия, и я предпочла уйти. – Мне не нужны секреты. – Уверяю тебя, это не из-за моей работы.

Юко встревает в разговор:

– Ты имеешь в виду заявление «Ньюлайт» о том, что ты преследовала Мина из StarLune на двух континентах?

– А, да. – Я бросаю на нее свирепый взгляд. – Спасибо, что так кратко описала это для Инес.

Она злорадно ухмыляется:

– Месть за то, что не позволила мне взглянуть на него хоть одним глазком, пока он был в Торонто. Кстати, я не думаю, что ты сталкер. В «Ньюлайт» полно придурков, все это знают, только потом всплыли часы.

– Что-что?

– У вас одинаковые модели «Картье», и я точно знаю, мне Инес сказала, что ты получила свои в подарок, а не как сасэн.

Я хлопаю ресницами.

– Наблюдательная.

– Это было во всех моих соцсетях. В смысле, про одинаковые часы, а не про подарок. Только я про него знала. И та фотография, на которой вы вдвоем… вау. – Тут она прижимает руки к груди. – Никто никогда не смотрел на меня так. Как будто ты была всем его миром.

Да, так и было в тот момент. Я не хочу думать об этом.

– Я не стану спрашивать, встречаетесь ли вы тайно, но не против того, чтобы ты рассказала мне, – добавляет Юко.

– Твоя личная жизнь – это личное дело, – твердо говорит Инес. И протягивает мне руку: – Добро пожаловать, милая. Мы хотим, чтобы ты была с нами.

Я делаю глубокий вдох перед тем, как задать следующий вопрос. Мне нужно подтверждение, что я смогу заниматься тем, чего действительно хочу.

– Как насчет туров?

Она откидывается на спинку кресла.

– Тот, что ты сделала для Алекса, был распродан за несколько часов. У тебя нюх на то, чего хотят люди. Договорились, – она улыбается. – Ты обскакала меня, Ари. В любом случае я собиралась предложить тебе поработать в этом направлении.

Юко взвизгивает от радости и достает шампанское:

– Это надо отметить!

Потягивая прохладное шампанское и болтая о делах с Инес и Юко, я думаю о том, как забавно, когда разбито сердце. Звучит так драматично. Мое сердце разбито. Мое сердце расколото надвое. Расщеплено.

Самое несмешное в разбитом сердце то, что на самом деле в этом нет никакого драматизма. Это просто фоновая боль, которая то усиливается, то ослабевает. Вот как сейчас. Когда Юко достает упаковку кешью в соусе шрирача, боль, рожденная мыслью о том, чтобы рассказать Джихуну о моей новой работе, пронзает быстро и безжалостно, как удар кинжалом в самое сердце.

Я истекаю кровью.

* * *

Боль накатывает волнами на протяжении нескольких недель. Скажем, когда мы с Ханой переезжаем на новую квартиру с видом на Си-Эн Тауэр[114]. Я чувствую себя опустошенной, оттого что не могу отправить Джихуну фотографию.

Или когда я вижу на улице человека, который прячет под курткой ручную ящерицу, чтобы та не замерзла, и зверек утыкается головой ему под подбородок. Меня пронзает легкий укол при мысли о том, как бы рассмеялся Джихун, увидь он это.

Или когда в интернете поднимается ажиотаж вокруг мини-тура StarLune, на который билеты распроданы в рекордно короткий срок. Или когда я слушаю новый альбом и читаю восторженные отзывы. Или когда на площади Йонге-Дандас появляется билборд с портретом Джихуна в наряде принца и с сиреневыми волосами.

– Почему я не могу забыть его? – спрашиваю я Хану одним ленивым субботним утром, когда за окном кружит ранний зимний снежок.

– Он же Чхве, – говорит она, разогревая в микроволновке молоко для горячего шоколада. – А мы крутые.

– Хана!

Раздается звуковой сигнал, и она достает свою чашку.