Камбэк

– Вот именно. Как будто это не ты вечно убегаешь и ждешь, что я погонюсь за тобой.

Фиби фыркает и вперивает взгляд в потолок.

– Да, потому что именно так ты и поступаешь.

– Это тебе хочется, чтобы так было.

Она поворачивает голову ко мне:

– Ты ни черта не знаешь о том, чего я хочу.

Медсестра выходит из палаты и улыбается, не замечая напряженной атмосферы между нами или попросту равнодушная к происходящему.

– Теперь вы можете войти. Он проснулся.

Фиби благодарит ее приторным голосом. Я едва сдерживаюсь, чтобы не оттеснить сестру в сторону, когда мы заходим внутрь. Руки чешутся влепить ей пощечину. Вообще-то я не склонна к насилию, но Фиби пробуждает во мне темное «я». Ее каблуки стучат позади меня. Когда я смотрю сквозь занавеску на больничную койку, то вижу, как папа, с подложенными под спину подушками, хмуро разглядывает свои руки, в то время как мама сидит рядом, а ее пальцы порхают по экрану телефона.

– Ариадна, – его голос звучит немного хрипло. Отец смотрит мне за спину, где маячит моя сестра. – Фиби. Что вы обе здесь делаете?

Оборачиваясь, я вижу ошеломленное выражение на лице сестры. Несмотря на нашу стычку в коридоре, мы обмениваемся понимающими взглядами. Папа в своем репертуаре.

– У тебя был сердечный приступ, – медленно произносит Фиби. – Конечно, мы пришли.

– Я в порядке, – он пренебрежительно отмахивается. – Через пару дней буду как новенький.

– На самом деле восстановление проходит не так быстро, – возражает Фиби.

Мы с мамой бросаем на нее взгляды, и в кои-то веки она улавливает намек и смягчает свое отношение.

– Я имею в виду, конечно, папа! Это отличная новость.

– Ты можешь проявить деликатность? – в удивлении бормочу я.

– Заткнись, – цедит она в ответ.

Папа легонько дергает за одну из трубок.

– Все это ни к чему. Врачи вечно перестраховываются.

– Мартин, я не могу согласиться с тобой. – Мама скрещивает руки на груди. – Это тревожный звонок.

– Я в порядке.

– Это не так.

– Сулин. – Нам всем знаком этот тон, означающий конец разговора. Нет смысла спорить с папой, когда он в таком настроении. Мама поджимает губы, но решает промолчать, занимая себя бессмысленным перекладыванием предметов на приставном столике.

Папа поворачивает голову и смотрит на меня.

– Ариадна, как работа?

– Отлично, но мама сказала, что тебе нужно…

Он вскидывает руку и задерживает на ней взгляд, словно удивлен тем, что она утыкана иглами для внутривенного вливания.

– Я могу позаботиться о себе, – говорит он. – А тебе нужно беспокоиться о себе.

– Верно. – Я чувствую себя раздавленной. – Я привела нового клиента. – Надеюсь, это порадует отца.

– Хорошо. – Его веки слегка дрожат, прежде чем он распахивает глаза. – Я уже говорил тебе, что ты носишь слишком длинные волосы. Подстригись короче – это более профессионально.

– Хорошо, папа. – Комментарий о прическе – своего рода ритуал, проводимый раз в два года.

В конце концов в палате воцаряется тишина, полная противоположность вчерашней суетливой сцене, когда семья толпилась у постели своего родственника: все болтали, общались, обменивались нежными прикосновениями. Прошли годы с тех пор, как мы собирались все вместе, и даже во времена, когда мы жили в одном доме, у нас было принято уважать физическое пространство каждого. Я всегда думала, что это лучший способ существования. И тут я вспомнила, как Джихун дотронулся до моей руки, словно желая заверить меня в том, что я не одна, – он рядом. В этой палате мои родные люди, и мы стоим достаточно близко друг к другу, так что можно и соприкоснуться, но почему-то они кажутся настолько далекими, что до них не дотянуться.

– Пора дать вашему отцу немного отдохнуть, – говорит мама, вытирая ладони о брюки. – Мы будем дома завтра или послезавтра, так что я сообщу вам, как только устроимся.

Фиби обнимает папу, и я наблюдаю, как он с трудом приподнимает руки, но тут же роняет их и снова силится поднять, чтобы осторожно коснуться ее плеч. Я машу ему на прощание и выхожу за дверь.

– Хочешь, возьмем такси на двоих? – Фиби катит свой чемодан, шагая рядом со мной. – Нам по пути, дом моей подруги как раз в твоей стороне.

– Конечно.

Я не хочу разговаривать, и, к счастью, обстановка не располагает: таксист болтает по телефону, включив громкую связь, так что нам пришлось бы кричать, чтобы расслышать друг друга. Я с благодарностью принимаю передышку, пока мы едем. Когда мы поворачиваем на юг, на Джейн-стрит, Фиби машет мне телефоном.

– Я оставлю тебе свой номер на всякий случай, мало ли что произойдет.

Я откидываюсь на спинку сиденья, позволяя уличным фонарям светить сквозь мои закрытые веки.

– Хорошо. – Я не успеваю договорить, как мой телефон издает звук уведомления.

Привет,

приходит эсэмэска от Фиби.