Камбрийская сноровка

— Так если бы забрать… А то же принес!

— Лучше бы чего забрал… — сказала Немайн. — Верно?

Вздохнула. Тем тяжелым, безнадежным вздохом, который жители Кер–Сиди переводят одним словом: «Убытки!» Корабль на нож — мена неравноценная.

До некоторых, кажется, дошло. Кто–то кивнул. Уши уловили несколько «Да», «Так», «Верно». Маловато, но сида запомнила — кто это сказал. Что ж, у этих людей будет шанс получить место на следующем корабле.

— Для того, — сообщила Немайн, — и существует такая штука, как устав. К примеру, римский устав гарнизонной службы, которым некоторые пользуются на суше… и отчего–то забывают, стоит ступить шаг на воду. А устав писан кровью, пожарами и прочими неприятностями, которые кто–то испытал до вас. Так что с сегодняшнего дня мои люди на реке будут служить, как на суше, и торговые — как военные. Кто позабыл, как это делается — не беспокойтесь. Вспомните. В Кер–Сиди, на Марсовом поле центурион вколотит. На этом — закончено. До свидания, добрые люди…

Опустила взгляд на руки, сжимающие улику. Дернула обоими ушами разом.

— Железо — дрянь. Не моя сталь…

Бросила наземь. Повернулась, зашагала к собственно «Голове». За ней потянулась дружина. Послышались незлые насмешки над ополчением, что забывает службу за полстражи после учения… Не то, что рыцари: всегда верны, всегда наготове! Морякам понятно — случись наоборот, и обратись сидово неудовольствие на дружину, сами бы не преминули подколоть рыцарство. Непонятно было другое: в чем оконфузились–то? Кто знал, что на мирной речке Туи нужно служить, как в походе или на страже стен?

Так задумались, что лишь один вспомнил о насущном и заорал в спину уходящей сиде:

— А жалованье?!

Немайн развернулась — вдруг, на месте, всем телом. Стало даже чуть страшно: люди так не могут. На лице заиграла улыбка. Ласковая. Почти…

— За то, что вы отслужили до пожара, все выплачу, за каждый день, за каждую вахту, и за тушение пожара тоже.

— Так это… а потом? Мы ведь не на срок наняты, а в кормление… Непрерывное!

Улыбка превратилась в оскал, показались клыки.

— В кормление от моего водохода. Как только вы займете на водоходе места по штатному расписанию, и жалование пойдет. Только — на этом самом водоходе! Другого у меня нет…

Снова — платье колоколом, башмачки — дробью. Словно и не было! Остается обсуждать свое невезение.

— Эх, друзья… Сида всегда сида. Своя, да чего у нее на уме — никак не поймешь!

И другое, пободрей.

— Ну, от этой вреда нет, только странности. Главное, денег до Кер–Сиди хватит, там всегда прокорм найдется.

— А был бы Кер–Сиди без сиды? То–то. Вреда нет, верно. Польза есть, а что странная… Чего вы хотите от женщины из холмов!

Моряки загомонили, принялись строить планы… Капитан молчал. Он понял — а толку? Поздно! Другого корабля у сиды нет, а и будет — доверит другому. Наверняка мальчишке, только отслушавшему книжную мудрость в Университете. Не нюхавшему речной тины годами, не знающему на Туи каждый плес, каждую отмель… И если молокосос погубит корабль — сида его, быть может, не простит — но поймет! Потому что молодые неумехи состоят сплошь из недостатков — и одного достоинства.

Умения рассуждать так же, как Немайн!

Эх, на их бы место человека с опытом да с тем же преимуществом… Какая бы перед ним открылась дорога почестей! Только сперва будут годы насмешек — кто пощадит солидного человека, усевшегося на одну скамью с юнцами, да еще, как правило, девчонками? Стоит ли оно того?

Днем собрали военный совет. Первый, на котором принялись не хвастаться количеством воинов, не делить будущую добычу — планировать войну. Настолько, насколько ее вообще возможно запланировать.

Здесь — те, кому решать главное.

Пенда. Гулидиен. Немайн.

Беличья накидка. Алый плащ. Белая пелерина.

Сила. Право. Мудрость.

Простой воин на месте короля мерсийского назвал бы собственную ванию — Удачей. Не всякому дано видеть, как счастливые случайности Немайн появляются на свет. Не выпадают, не рождаются, не призываются даже! Маленькая вания строит их, как корабли — в стуке топоров и визге пил, в поскрипывании гусиных перьев и плеске водяных колес, в грохоте механических молотов и жаре кузнечных горнов. Потом спускает на воду — и враг вдруг обнаруживает, что мимо камбрийского войска не пройти, в битве не одолеть, помощи не дождаться. Весь выбор — погибнуть со славой или сдаться на милость, которой у камбрийцев не так уж и много. Рабы им не нужны. Враги — тем более.