Камчатские рассказы

Всё покажется ещё прозаичнее, если скажу, что Женя – провизор женского пола. Неудачно в данном случае было не только с полом. С потолком имелись не меньшие проблемы. В наших кругах я, сама не без греха, считалась менее «подвеенной на голову». Сегодня, однако, градус моей «подвеянности» норму превышал: на улице сильный мороз, а диз. топлива у меня – почти нули. Вот подача и перемёрзла.

Вообще-то в Петропавловске сильные морозы редки. Климат смягченный, приморский, тёпленькое солнышко, это не Анадырь, не Корякский автономный округ, но иногда и у нас бывает зашкаливает. Женя открыла дверь, и мы сразу же оледенели, как в фильме «Послезавтра», где вертолёты рухнули, по причине того же замёрзшего топлива.

Одевались мы вовсе не для таких фильмов, а для администрации: красивенько, чтобы проблемы порешать. На Жене – тоненькая кофта, джинсы с заниженной талией (читай с «голой спиной») и курточка в пояс из каких-то синих перьев. Из-за этого её хрупкая фигура похожа на Ванессу Паради, внимательно высматривающую с крепкой ветки, не видно ли где какой пАдлы, ой, извините, падали.

Я была одета в мехА, не очень густые и длинные, да и под ними было не густо, но всё же лучше, чем Женя; особенно если учесть, что на мне были сапоги, а не кроссовки. Поэтому на дорогу пришлось отправиться моей персоне. Первая же машина остановилась, чётко следуя негласному кодексу удалённых территорий.

Пернатая Женя села в тёплое авто нашего спасителя, косить глазом и щёлкать клювом (она была девушкой свободной), мне пришлось лезть в свой холодильник, за обледенелый руль, следить сквозь морозные узоры на лобовом стекле за стоп-сигналами буксира. Ног я не чувствовала, тормозила какими-то свиными копытами, оскальзываясь с педалей.

На первой заправке, залив полный бак, мы завелись, прогрелись вместе с машиной и стали думать.

– Жень, а ну её, администрацию эту. Поехали в Паратунку, в тёплый бассейн. Водки выпьем, шашлыков съедим, а то заболеем нафиг!

– И то! Поехали!

И наша зверо-пернатая компания бодро легла на обратный курс.

Камчатские Наташки. Наташа № 2

Петропавловск-Камчатский – это город-трамвай. Он вытянут вдоль побережья Авачинской бухты в подножиях сопок.  Дома взбегают по склонам, образуя параллели, неширокие рисовые поля улиц, спаянных лестницами, дорожками, проходами, на вроде рёбер меридианов. Только одна петлястая автомобильная трасса идет через перевал, мимо смотровой площадки. Межуличные перепады Петропавловска – значительны, а местами реально мощны.

   Мы едем в гости. Муж, друг, сын и я, с еще одним сыном внутри. Гололед. Сверху лежит свежий снежок, и внешне покрытие внушает уверенность. Однако, прямолинейное движение не бесконечно, и мы смело сворачиваем вниз, на дорожку, сбегающую крутой горочкой на другую параллель. На меридиане машина моментально превращается в санки. Они несутся по льду, смазанному пушистым снежком, подпрыгивают, в лучших традициях Санты, и застывают на газоне. Из окна пятого этажа высовывается лохматая голова:

– Девятые на сегодня, – сообщает она равнодушно-статистическим тоном, оглядывая новичков санного спорта.

   Мы с сыном, впечатленные быстротой езды, вываливаемся в глубокий снег газона и бредём одну парадную вбок, до Наташиной квартиры.

– Где Костя с Валерой? – спрашивает она озабоченно, косясь на мой живот и перевернутое лицо.

– Машину с газона вытаскивают, – сообщаю я.

– Олег, помоги там, – кричит Наташа, подталкивая меня к кухне, прямо в заснеженной дохе.

– Сейчас, Светик, сейчас! Клюквенной наливочки! Сама делала!

Она всовывает мне в руки рюмку, принаклоняя её за дно с моим дрожащим губам. Открывает кухонное окно и кричит:

– Ребята, ну что там?

– ****е*! Джип свернул! –  встревает незнакомый голос, бравурно влетая в окно.

Он, явно, принадлежит голове с пятого этажа. Дальше слышны голоса «наших»:

– Валера, отбегай нахер!

Звук удара и тишина.

– Пойдем посмотрим, – роняю я.

– Нет, – мудро заключает Наташа, наливая вторую рюмку.

– Вот, клюковка! Пей!

КАМЧАТСКИЕ НАТАШКИ. НАТАША № 3.

        Наташа № 1 и Наташа № 3 дружили семьями; и поскольку притягиваются, как правило, противоположности, были они с мужем Женькой абсолютными бессеребренниками. Ничего не жалко, последнюю рубаху снимут.

        Случилось мне рожать. А местный роддом в Вилючинске не принимает.

– Вы у нас на учёт не вставали. Что мне Ваш военный госпиталь! Шастали чёрте где, теперь пожалте – рожать она будет.  Вы с Вашим анамнезом помрёте, а мне отвечать.

   Закончив тираду, наш единственный акушер и перинатальный бог решительно отверг принесенный алкоголь и направил указующий перст в сторону двери.

– В Петропавловск!

  Как на Берлин. Подошедший циклон нервно крутил первые крупные хлопья. Скорой нет. На легковой не доехать. Разве джип?!

  Звоним Женьке, а дома только Наталья.

– Ладно, ребята, поехали.

Откинули переднее пассажирское сиденье, уложили меня пузом наверх и отправились навстречу приключениям.

Снег валИт. Джип трясёт.

– Свет, ты только в дороге не роди, ОК.

Я киваю, как можно бодрее, придерживая руками живот.