Камень без меча

Мэтр отбросил пистолет, быстро выхватил другой и на этот раз выпустил заряд прямо в голову Гаррета, в острое лицо.

За долю секунды до того, как вспыхнул порох, Гаррет успел поднять плащ.

Части его панциря, надетого поверх камзола, были из чешуи снежной змеи, обитавшей в Ледяной Бездне, куда отправляли врагов проглотившие их главопасти, живые врата в один конец. Из снежных змей получались самые прочные доспехи во всем Упорядоченном. Чтобы держать себя в форме, бывшие рыцари, коротая время в Камелоте, устраивали охоту на этих гадов. А тончайший плащ был сплетен из нитей пауков одного совершенно глухого мира, вычисленного Персивалем на кончике пера, а затем открытого лично. Пауки были абсолютно безобидными для человека созданиями, а в свои сети ловили метеориты, часто падающие с неба на их планете. Ткань из этой паутины была, пожалуй, самой крепкой из известных как науке закрытых миров, так и чародейству миров открытых. А, кроме того, она сама гасила удары, и плащ, даже трепещущий на ветру, останавливал не то что пулю из кремниевого пистолета, а орудийный снаряд.

Дробинки опали на пол свинцовым градом.

Мэтр отбросил и второй пистолет, вытащил саблю. Когда-то он неплохо ею владел, но это было давно. Он высоко поднял правую руку с клинком, левую убрал за спину, а острие чуть опустил вниз.

– Стойка труса, – сказал Гаррет, приближаясь. – Так ее звали старые мастера.

Мэтр вытащил руку из-за спины. Сложив пальцы нужной фигурой и отвлекая Гаррета «стойкой труса», он успел сотворить заклятие. То самое, каким резал муравьев и какое Санчо принимал за невидимую тонкую проволоку. Теперь в Гаррета полетели сразу две «проволоки», одна на уровне колен, другая – груди. Панцирь из чешуи ледяного гада, потомка древнего змея Фрока, заклятие разрезало бы без труда.

Но Гаррет успел взлететь в воздух, как легкоатлет, прыгающий в высоту, и пропустить под собой незримые беспощадные лезвия. Плащ загасил и удар спиной о каменные плиты пола, а затем Гаррет снова был на ногах, – и уже на дистанции выпада.

Если бы ненависть была неким бесплотным существом или духом и могла принимать человеческий облик, то сейчас носила бы облик Мэтра. Он уступал Гаррету во владении клинком, и даже будь в его руках воплощенный Экскалибур, это не слишком уравняло бы шансы. Мэтр не выпускал свою ненависть наружу, но всю до капли, как драгоценное топливо, расходовал на скорость и точность ударов.

Со стороны могло показаться, что в коридоре сражаются не двое, а как минимум пара дюжин противников, настолько часто звенели клинки. Случайно влетевшая небольшая главопасть поспешила убраться, когда ее крыло прожгло мелким осколком лезвия, быстрым, как метеор.

Ненадолго разошлись. Мэтр тяжело дышал. Гаррет не выглядел уставшим ни на йоту.

– Честно играть не так легко? – выражение лица Гаррета сейчас напоминало косую улыбку Ланселота.

– Что вы, рыцари, знаете о чести? – произнес Мэтр, вложив в «рыцарей» максимум презрения.

– Ты прав, пора и честь знать, – Гаррет снова атаковал.

Клинки зазвенели с прежней яростью. В камень стены с шипением врезался новый осколок-метеор, а Мэтр начал вдруг теснить сэра Гаррета.

Бывший рыцарь отступил раз, отступил другой, но затем сделал длинный контратакующий выпад. Он всем корпусом лег на правое бедро и даже свободную руку был вынужден упереть в пол. Забытый и чрезвычайно рискованный итальянский прием. Но трюк сработал. Острие палаша вошло в сердце.

– Пойти на низость иногда оправданно, – Гаррет повернул лезвие, не позволяя ране закрыться, хотя она в любом случае была бы смертельной.

Мэтр привалился к стене и сполз. Он не смотрел на Гаррета. Прежде чем остановилось дыхание, он успел сказать только одно слово.

– Хаос…

Гаррет вытер лезвие о плащ мертвеца.

Свою камеру Моргана тут же назвала «огурцом». Потому что без окон, без дверей. Задохнуться пленнице не грозило, но и о свежем горном воздухе в своих покоях пришлось забыть.

Разумеется, отозлившись как следует, Моргана тут же оживила магический шар. Девушка хорошо знала, что через него Артур может за ней наблюдать, мало того, наверняка сейчас держит где-то на периферии внимания.

Артур скорее всего нарочно закрыл глаза на то, что ученица, в отличие от собственного наставника, была магом прирожденным и лишь по странной прихоти судьбы появилась в мире, закрытом от волшебства. А еще была полна сил от погружения в источник Авалона. Нет, она не могла сопротивлятья чарам, сотворенным Артуром, однако могла немало всего иного. К примеру, перенастроить магический шар так, чтобы он показывал не только общий план баталии, словно какая-нибудь телекамера на операторском кране.