Камень. Книга 8

— Более чем авторитетный! — заявил Александр. — Наше училище с отличием, потом спецкурсы МИДа с отличием, и за кордон.

— Я и говорю, крайне авторитетный мужчина, — кивнул Кузьмин. — И дипкурьеры с ним серьезные ребятишки… Хотя никакие это не дипкурьеры, царевич, а самые настоящие мокроделы под дипломатическим прикрытием.

Людмила Александровна, скромно сидевшая в уголке, не удержалась и хмыкнула, ее примеру последовали Николай с Александром, а колдун мечтательно продолжил:

— Мне бы в свое время хотя бы парочку таких дипкурьеров, старательно выдрессированных государством, а не то отребье из контингента, к услугам которых приходилось прибегать, я бы таких дел наворотил!

— У тебя и так неплохо получалось, — буркнул Прохор. — Короче, все ясно, мужчина авторитетный, дипкурьеры серьезные. Людмила Александровна, — он повернулся к валькирии, — будь добра, проследи за великими княжнами, чтобы они чего лишнего на службу не надели.

— Уже иду, Прохор Петрович, — понятливая женщина направилась в сторону лестницы.

А воспитатель продолжил:

— Ну что, Ванюша, есть у тебя к нам вопросы после состоявшейся встречи с дипломатическими работниками?

— Масса, — кивнул тот. — Но спрашивать из гордости ничего не буду, вы с царевичем всю охоту отбили.

— А мы тебя сейчас в основные моменты предстоящего действа посвятим, чтобы ты, гордый наш, не обижался…

Информацию Прохор излагал по-военному кратко, а когда дошел до возможных провокаций со стороны Германии, Англии и ряда других стран, возбудились даже Николай с Александром:

— Круто! — заявил с восторгом последний, а потом поник и с уверенностью сказал: — Леха, ты все-таки согласился…

— Фактически, да… Я же говорил, мне не оставляют выхода. Сами же видите…

— Видим… — вздохнули они.

А Кузьмин в это время смотрел на меня оценивающе, потом как-то подобрался и громко выдохнул:

— Царевич, отец родной! Ты же не оставишь детишек моих без наследства?

— Ванюша, ты чего несешь? — не понял я.

— Есть у меня, царевич, пара заначек на черный день…

— Сука, я так и знал! — вскочил с кресла Прохор. — Сколько? Общая сумма, быстро!

— Чуть больше пятидесяти миллионов… — опустил глаза колдун.

— Пятьдесят лямов! — воспитатель схватился за голову. — Пятьдесят лямов! Ты, тварь, Романовым задекларировал тридцать, когда тебя государь обратно под крылышко в род принимал!

— Запамятовал… — Кузьмин не поднимал глаза.

— А сейчас, сука, вспомнил?

— Ну да, чуть больше пятидесяти лямов… Если точнее, должно быть примерно восемьдесят два… Ставки там, проценты всякие льготные для вип-клиентов… Я же не знал, чем мое возвращение в род может обернуться, а потом уже поздно было…

Прохор от возмущения начал задыхаться, вокруг него заплясали характерные огоньки, и пришлось мне подскакивать к нему и сажать обратно в кресло, одновременно указывая братьям на бар.

Воспитатель начал приходить в себя только на втором стакане водки, а я судорожно соображал, что делать.

— Ванюша, ты же понимаешь, что это залет? А если учитывать резкий характер моего царственного деда, с подобным залетом ты даже до Бутырки явно не доезжаешь?

— Понимаю… — кивнул он. — Но ты же что-нибудь придумаешь, царевич?

— А почему ты сейчас про детишек не вспоминаешь?

— А поможет?

— Бл@дь! — выдохнул я. — Горбатого могила исправит! Будешь должен в очередной раз. А поступим мы следующим образом. Эти деньги я проведу через князя Пожарского, типа, это его средства, и попрошу отца включить их в общую массу средств, которые Романовы пустят на организовавшуюся финансовую аферу. Потом, в случае получения ожидаемой прибыли, этой самой прибылью ты делишься со всеми здесь присутствующими в равных долях…

— Со мной не надо, — с гордым видом заявил Владимир Иванович.

— И со мной, — буркнул Прохор.

— В равных долях, — повысил голос я. — Считайте это приказом. Возражения есть? Возражений нет. Продолжаем. Чуть позже, когда пена уляжется, ты, Ванюша, вместе со мной упадешь в ноги моему отцу, которому мы дружно скажем, что об этих деньгах я знал практически с самого начала твоего возвращения в род, и мы с тобой просто не представляли, как их… легализовать. Нам, понятно, никто не поверит, но, уверен, острой реакции уже не будет. Такой предварительный план тебя устроит?

— Более чем, — кивнул оживший колдун. — Спасибо, царевич!

— Требую значительный процент на благотворительность, — выдал хмурый Прохор. — Раз уж продаем душу дьяволу, надо бы и на добрые дела потратиться. Вова, ты со мной согласен?

— Полностью.

— Алексей?

— Принимается. Вы согласны? — я повернулся к братьям, которые закивали.

— Куда деваться… — пробормотал Кузьмин.

— А твоего мнения, Ванюша, — хмыкнул я, — по этому вопросу никто не спрашивает.

— Что за вопрос? — по лестнице спускались Мария с Варварой в сопровождении Людмилы Александровны.

— Текущие дела обсуждаем, — махнул я рукой. — Ничего интересного.

— Интересное все же есть, — поднялся из кресла уже полностью пришедший в себя Прохор. — Как раз всем присутствующим настроение перед Рождественской службой поднять…

Воспитатель дождался, пока мои сестры подойдут к нам и торжественным тоном продолжил: