Камень. Книга 8

Мы зашагали через Золотую площадь по направлению к знаменитому казино Монте-Карло. А вот и Кузьмин…

— Внутри он, Алексей Александрович, — хищно оскалился Иван. — Вовсю играет, тварь, денежку зарабатывает, изображая нешуточный азарт.

— Ты заходил? — решил уточнить я, потому как, кроме односложных сообщений, типа: «Он в казино» и «Все еще в казино», — ничего от Вани не получал.

— Не в цвет прикинут, — Кузьмин погладил руками свой костюм, который точно не подходил для посещения столь статусного заведения. — Но я администратора от твоего имени застращал, он клиента по камерам лично отслеживает.

— Я же просил не светиться…

— Администратор помнить ничего не будет, — ухмыльнулся Кузьмин. — Но, если ты так переживаешь, могу его и в море притопить. Чистое самоубийство на почве неразделенной страсти… скажем, к шеф-повару казино, кстати, тоже мужчине. Но на это, как ты понимаешь, требуется время.

Если Николай с Александром, уже привыкшие к манере общения колдуна, только хмыкнули, то вот все три «дипкурьера», сопровождающих прихваченного нами с собой Нарышкина, многозначительно переглянулись, да и сам генерал оценивающим взглядом окинул Ванюшу — дипломаты явно почуяли родственную душу.

— Успокойся, Герасим, — вмешался Прохор. — Нам твой Му-му в море пока без надобности, а там как пойдет. Алексей, что дальше делать-то будем?

— Сейчас Иван Олегович встречается с зашуганным администратором, переодевается в форму охранника казино и аккуратно выдергивает решившего срубить по легкому деньжат клиента на «Звезду». Там мы клиента принимаем и страшно пытаем. А уж после этого решаем, нужен он нам, или на роду у него написано поплавать с грузом на шее, как та Му-Му.

— Толково, — одобрил воспитатель. — Иван Олегович, можешь исполнять, а Владимир Иванович подгонит тебе на всякий случай машину…

Через двадцать минут Кузьмин с Михеевым затаскивали в кают-компанию яхты бесчувственное тело мужчины лет тридцати.

— Пришлось гасить, — пояснил мне Иван, усаживая колдуна на приготовленный стул. — Клиент был на стреме и чуть не устроил в казино самый настоящий армагеддон.

— Документы? — спросил Прохор.

— Поляк, — Владимир Иванович достал из кармана паспорт и после жеста воспитателя отдал ксиву Нарышкину.

— Ян Западловский, — хмыкнул генерал. — Вот же угораздило с такой фамилией и на свободе… А паспорт, похоже, не «липа» — или «липа», изготовленная государственной конторой.

— Иван Олегович, — я обратился к колдуну, — приводи уже пана Западловского в себя и не забывай приглядывать за ним.

— Сей момент…

Поляк задергался, открыл мутные глаза и уставился прямо перед собой.

— Держу на всякий случай, — прокомментировал Кузьмин.

— Отлично, — я встал прямо напротив клиента. — Пан Западловский, — начал на русском, — вы знаете, кто я?

— Да, ваше высочество, — в глазах поляка, ответившего мне на русском с характерным пшеканьем, действительно появилось узнавание.

— Замечательно! Обещаете мне вести себя прилично?

— Да, ваше высочество…

— Господин Иванов, — я глянул в сторону Кузьмина, — пока отпускайте.

Взгляд поляка стал проясняться.

— Ну, пан Западловский, сколько денежек удалось сегодня заработать?

— Сколько заработал, все мои, ваше высочество, — буркнул он и потер руками виски.

— Пан хамит… — ухмыльнулся Прохор. — Алексей, дай я его порежу! — и в руке воспитателя, как и предусматривал сценарий, появился одолженный у морячков тесак.

— Обожди, — отмахнулся я.

А поляк поморщился и довольно-таки развязно заявил:

— Ваше высочество, что за дурной спектакль? Я прекрасно понимаю, что господин Иванов, или как там его… и вы сами способны вытащить из меня даже то, чего я сам не помню. Давайте не будем тратить время друг друга и приступим к делу. Шантажировать меня моей легкой шалостью и последствиями со стороны рода Гримальди у вас не получится, я дворянин, кадровый офицер польской разведки, и родину свою даже под страхом тюремного заключения не предам. — Он осклабился. — Ваше высочество, при всем к вам уважении и том, какие про вас ходят слухи, рановато вам еще в эти игры играть, подрасти треба.

— Нарывается, тварь спесивая! — прошипел побледневший Прохор. — Красиво соскочить хочет! Нет, пан, быстро не соскочишь, ты у меня умирать будешь долго!

Поляк же расхохотался и выдал на польском тираду явно ругательного содержания.

Пытаясь отделаться от стойкого ощущения неправильности всего происходящего, я остановил дернувшегося было воспитателя:

— Обожди, пока ругательства спишем на шоковое состояние пана Западловского, хоть его слова и очень обидны. — И повернулся к Нарышкину с Варушкиным. — Господа офицеры, желание заработать очередной орден присутствует? Возможно, даже «Георгия».

— Присутствует, ваше императорское высочество, — оба заинтересованно кивнули.