Камень любви

Еще издали Татьяна заметила, что все места за столом были заняты. Похоже, в лагере пополнение, подумала она. Молодежь бойко работала ложками, человек пять уже выстроились в очередь за добавкой к полевой кухне. Полная повариха Тамара, ловко орудуя половником, что-то весело кричала своей напарнице, которая суетилась поблизости.

Татьяна растерялась. Где же Анатолий? Она чувствовала себя неловко посреди поляны с большой картонной папкой в руках.

— Таня!

Она оглянулась. Анатолий поднимался по тропке от реки в компании Бориса, своего друга и помощника, бывшего сотрудника МЧС. Подошли. Борис улыбнулся, как давней знакомой, крепко пожал руку.

— Слышал, слышал, что костыли бросили! Видно, воздух наш и впрямь целебный.

Анатолий смотрел на нее, слегка прищурившись, но глаза его смеялась.

— Как поработала? Ольга Львовна не наезжала?

— Хорошо поработала! — ответила она весело. — А с Ольгой Львовной мы подружились. Она мне кучу интереснейших историй рассказала…

— Да?

Борис и Анатолий переглянулись.

— Правда, мы с ней даже чай пили!

— Ну, тогда я спокоен, — Анатолий взял ее под локоть. — Если в первый же день чаи гоняли, то Ольга Львовна тебя приняла. Теперь ты в надежных руках!

— Танюша, — Борис пристроился с другой стороны, — приглашаем вас на ужин. Я винца хорошего привез. Отметим ваше выздоровление у Толика в палатке. В тесном кругу. Не возражаете?

— Не возражаю! — ответила она лихо и подумала, что давно не пила вина. Больше года, наверно. С тех пор, как попала в аварию. Что ж, надо когда-то начинать…

Они направились к голубой штабной палатке, установленной чуть в стороне от основного лагеря. Была она большой, шатровой, с боковым тентом, под которым виднелись тяжелые ящики, видно, из-под оборудования, пластиковые бочки, стояли раскладной стол и три стульчика. Внутри же свободно размещались два аккуратно застеленных топчана, складные стеллажи с книгами и папками-скоросшивателями. Между топчанами располагался металлический сейф, заваленный сверху книгами и бумагами, а у стены — длинный стол, за которым вполне могли устроиться человек двадцать. Его тоже загромождали толстые папки, рулоны чертежей, какие-то фотографии, потрепанные амбарные книги, общие тетради… А между ними — стеклянные банки с лесными цветами. Чувствовалось, что живший здесь человек даже в полевых условиях старался немного украсить свой быт.

— Присаживайтесь, Таня, — сказал Борис. — Вы тут свои дела решайте, а я пока поесть приготовлю.

— Я могу помочь, — неуверенно предложила она.

— Ничего подобного! — отмахнулся Борис. — Мое любимое занятие — столы накрывать и друзей кормить-поить. Жаль, редко сейчас удается. Лесные палы пойдут, так неделями из тайги выходить не будем.

— Зарисовала? — Анатолий потянулся к папке. — Покажи.

— Смотри, — она вынула рисунки, разложила их на столешнице. Затем достала из кармана пакетик с перстнем. — Возьми. А то, боюсь, вдруг потеряю.

Анатолий, не сводя взгляда с рисунков, взял перстень и отложил его в сторону. Борис на другом конце стола принялся нарезать хлеб, колбасу, помидоры, а Анатолий, по-прежнему молча, рассматривал рисунки, возвращаясь то к одному, то к другому.

Наконец глянул на Татьяну.

— Ты — молодчина! — сказал он серьезно. — Я, конечно, догадывался, но чтобы так здорово… — Он покачал головой, накрыл ее ладонь своею, пристально посмотрел в глаза. — Это Бауэр? — он кивнул на портрет.

Татьяна смутилась.

— Не знаю, просто моя фантазия. Представила вдруг человека, который носил этот перстень. Наверно, под влиянием твоего рассказа…

— Что ж, Бауэр вполне мог выглядеть именно так — самонадеянным и надменным человеком, презирающим все окружающее. И по возрасту… У тебя ему лет тридцать или чуть меньше. Скорее всего, столько ему и было, когда потерял перстень.

Она пожала плечами.

— Так получилось!

И усмехнулась про себя: «Ты не догадываешься, насколько прав сейчас!»

Анатолий снова перевел взгляд на рисунки.

— Ты верно подметила: посвященные в Братство, скорее всего, носили перстень на указательном пальце. Вот что значит — интуиция художника! — Анатолий одобрительно улыбнулся. — Кстати, кардинал Ришелье и король Генрих VIII — очень самоуверенные и самолюбивые особы, тоже носили кольца на перстах указующих. Не зря его называют пальцем Сатурна. Конечно, утверждать, что он принадлежал Герману Бауэру, очень смело, но чем черт не шутит! Перстень старинный, полагаю, ему лет четыреста как минимум. Видишь, Федор в этом разбирается лучше меня. Быстро среагировал. Странно, что он сказал об этом. Словно не боялся, что мы его заподозрим. В смысле, что он себя не за того выдает.

— А вдруг просто проговорился нечаянно, от неожиданности?

— На него не похоже. Он ведь суровый дядька, а не сентиментальная барышня, чтобы ахать по поводу каждой находки. Да и не столь уж она замечательная, чтобы впадать в экстаз.

Татьяна взяла в руки перстень.

— Тайное Братство Белого Льва? Никогда о нем не слышала, — и улыбнулась. — Впрочем, как оказалось, я ничего не смыслю в истории.