Камень любви

И отвернулся, отошел в глубь палатки. Что ей стоило броситься к нему, обнять, попросить прощения, признаться, что вела себя как последняя дура? Но Татьяна замешкалась и упустила мгновение, когда все еще можно было исправить.

— Чего стоишь? — процедил он сквозь зубы, не повернув головы. — Сказала, что уйдешь, — уходи.

Татьяна вспыхнула, хотела ответить резко, обидно, но в последний момент сдержалась, лишь фыркнула сердито и с гордо поднятой головой вышла из палатки.

Пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не разреветься на виду у всего лагеря. Затем надеть темные очки и собрать волю в кулак, чтобы не броситься бежать со всех ног куда глаза глядят. Она быстрым шагом направилась к скамейке на краю поляны, но там сидел дендрохронолог и, подставив лицо солнцу, блаженно улыбался.

Татьяна мигом свернула в сторону. Лишь бы не заметил, не окликнул, не пристал с разговорами! Десяток шагов — и ноги сами вывели на незаметную тропинку. Еще чуть-чуть вниз, и вот оно — знакомое бревно. В тени деревьев было прохладно, ветерок разгонял мух и комаров. Уединенное место, тихое, спокойное, словно созданное для того, чтобы проливать слезы, оставаясь никем не замеченной. Но вдруг кому-то взбредет в голову перевести дух в тенечке вдали от лагерной суеты? Не хватало, чтобы ее обнаружили здесь с опухшими глазами и красным носом. По лагерю мигом пойдут толки, пересуды…

Она огляделась по сторонам. Тропинка почти затерялась среди травы, но Татьяна направилась по ней и чуть ниже обнаружила среди камней плоский валун — идеальное место, чтобы спрятаться от чужих глаз. Сверху ее прикрывали кусты, сбоку — отвесная скальная стенка. Она прислонилась к ней, закрыла глаза. И тотчас обида нахлынула с новой силой. Взгляд Анатолия не отпускал. В нем ясно читалось разочарование. Но как он мог так быстро разочароваться, ничего не зная, не попытавшись разобраться? Разве так поступают любящие люди?

Она всхлипнула, все еще пытаясь сдержать слезы, но они хлынули ручьем. И, закрыв лицо ладонями, Татьяна зарыдала от отчаяния и полной беспомощности, оттого, что недоразумение вылилось в столь быстрый разрыв отношений.

Глава 25

Но плакать нельзя бесконечно. Слезы скоро закончились, то ли ветерок с реки их подсушил, то ли солнце постаралось. Татьяна шмыгнула носом, всхлипнула — на удивление стало легче. И в голове прояснилось. Будущее уже не казалось безрадостным, а случившееся — ужасным. Внизу тихо плескалась речная вода, над головой шепталась листва, а в бледном от жары небе парила одинокая птица.

Татьяна вздохнула, достала из кармана зеркальце. Лицо, конечно, зареванное, глаза опухли, нос покраснел и блестел, словно начищенный бок самовара. Спуститься бы к реке и умыться или лучше искупаться… Но она не захватила купальник… Правда, можно пройти чуть дальше по берегу, найти среди валунов укрытие и поплавать голышом.

Она так и сделала. Отыскала укромное место, разделась, осторожно ступая по мокрым камням, вошла в воду. Брр! Холодная! Но что там долго думать? Взвизгнула, окунулась, перевела дыхание и поплыла. Господи, как давно она не купалась в реке! С детства, наверно. Вода уже не казалась ледяной, вот только солнечные зайчики, скакавшие по волнам, слепили глаза да течение, почти незаметное с берега, на самом деле оказалось сильным и коварным. Но Татьяна довольно легко проплыла метров двести, затем направилась к небольшой бухточке, отгороженной от основного русла небольшим мысом, и ухватилась за ветку ивы, склонившейся над водой.

Течение здесь почти не ощущалось. Лишь крошечные буруны на поверхности заводи подтверждали, что река только слегка замедлила свой бег. Прогревшаяся до самого дна прозрачная вода в прожилках солнечных лучей, стайки мальков, шнырявших между камней, надежное укрытие среди ивовой листвы… Татьяна быстро согрелась, и ей совсем не хотелось покидать этот почти райский уголок, в пределах которого она чувствовала себя защищенной и почти спокойной. Ветка пружинила, но она крепко держалась за нее, болтала в воде ногами, а когда течение тянуло ее от берега, снова подтягивалась, загребая одной рукой.

Расслабившись, долго лежала на спине, смотрела в бездонное небо, где все так же кружила одинокая птица, то поднимаясь, то опускаясь, подчиняясь одним лишь потокам воздуха… А перед глазами вновь возникло лицо Анатолия. Обида отступила, но теперь она корила себя: почему не сдержалась, не постаралась убедить… Чего испугалась? Сорвалась, накричала… А ведь было еще что-то в его глазах, неуловимое — мелькнуло и исчезло… Страдание? Ей было больно, а ему разве нет?

Татьяна вздохнула и с силой ударила по воде ладонью, окатив себя брызгами. Но чувство горечи не притупилось. К нему добавилось ощущение вины, не менее острое. Все-таки гадко она поступила. Получается, Анатолий должен страдать, мучиться, а она, что ж, совсем без греха? Чистый ангел в белых одеждах, без единого черного пятнышка?