Камень первый. Холодный обсидиан

Только звуки никуда не делись и не собирались деваться. Осмелевшие сильфы подобрались совсем близко. Кан их уже слышал и чувствовал липкие прикосновения. В один прекрасный момент у него сдали нервы, и он в ужасе начал кричать и махать руками, которых не видел.

— Пошли, пошли вон!!! Уберите их от меня-а-а-а-а-а!!!

— Перестань орать и дергаться! С чарги свалишься, дурень! — прикрикнула на него невидимая Влада, и, что удивительно, Кан успокоился, стиснул зубы и зарылся лицом в шерсть на холке чарги.

Капюшон он натянул по самый подбородок, а руки сжал в кулаки и спрятал в рукава, чтобы мерзкие сильфы не добрались до него. Отставать они и не думали. Наоборот, слышно было, как их собирается все больше и больше. Они садились на одежду, облепляя Кангасска, и копошились, ища незащищенную кожу.

Чарг они поначалу донимали не меньше: те часто вздрагивали и клацали зубами, или останавливались чтобы смахнуть тех, кто уже впился, когтистой лапой. Но, сколь бы ни были бездумны сильфы, они твердо уяснили, что мохнатых существ трогать не стоит: те их видели и давали отпор. А вот двое всадников, слепых в белом мраке, предстали пред ними совсем беспомощными…

Кан тихо поскуливал и дрожал от страха и отвращения. Чарги бежали все быстрее. Возможно, понимали, что иначе людей им не спасти…

— Кан, поднимайся, — услышал он голос Влады.

И выпрямился, открывая глаза. Мир посерел! Боже, как показался мил сердцу серый цвет! И вечерние тени, очерчивавшие контуры каких-то пыльных руин вокруг!

Кангасск решительно постряхивал с себя оставшихся сильфов и порубил мечом тех, кто посмел вернуться. Влада, он заметил, со своей стороны сделала то же самое, только от нее досталось еще и тем, кто пытался убежать. Теперь эти твари держались на приличном расстоянии и снова выжидали, мелькая среди камней. Но уже можно было вздохнуть спокойно.

— Я чуть умом не тронулся, — охнул Кан.

— Да, слизняки мерзкие… — согласилась Влада спокойно.

Чарги, похоже, с этим согласились бы. Они тихо рычали и озирались по сторонам, прижав уши. Без сомнения, они устали за почти что день непрерывного бега, но темп не сбавляли, стремясь убраться из этого места подальше.

По-прежнему послеживая за сильфами, Кангасск огляделся.

— Что это за руины? — спросил он: любопытство взяло верх над пережитым страхом.

— Входим в Мертвую Область, — устало улыбнулась Влада. — Мы почти пришли. Скоро отдохнем.

— Тут жили раньше? Дома-то эти были чьи?

— Здесь была большая магическая лаборатория миродержцев. Шикарно взорвалась, загадила аж две Области. Одну потом назвали Белой, другую — Мертвой.

— Жуть какая… — Кан передернул плечами и больше не стал ничего спрашивать.

Сильфы оставались позади, и Мертвой Областью, над по-прежнему серой, наливалось цветом темно-голубое, с проступающими звездами, вечернее небо.

Глава четвертая. Место встречи

Руины уныло тянулись на север. Слева и справа от них простерлась унылая серая пустошь, и лишь тонкая завеса пыли, поднятая с дороги лапами бегущих чарг, не позволяла посмотреть в даль.

Кангасск заметил, что дно — слово земля этой субстанции как-то не шло — …дно Области начинает проваливаться, уходить под уклон, образовывая глубокий кратер. Уже не обломанные зубы древних стен, когда-то ориентированных на север, торчали здесь, а, присыпанные пылью, громоздились на пути горы камней. У центра кратера камни лежали высоким валом, преодолевали который, спешившись. Когда же взобрались на самую вершину, Кангасск увидел, что вал окружает ровное место, в середине же возвышается печальный черный куб (почему чудовищный взрыв, прогремевший здесь когда-то, его не тронул, можно только гадать), а на нем, опустив голову и плечи, сидит человек. Рядом, прислоненный к кубу, лежал длинный, избитый дорожный посох, тускло блестящий в свете молодой луны.

Влада подошла и остановилась около незнакомца.

— Здравствуй, Серег… — сказала она, точно вздохнула. Сказано, вроде, совсем чуть-чуть, но столько печали и грусти вложено в эти слова, что даже Кангасску, который был тут вовсе ни при чем, стало тяжело на сердце.

— Здравствуй, Влада… — ответил человек. Ему слова приветствия тоже дались тяжело тяжело.

Он откинул с плеча капюшон и встал, возвысившись над Кангасском и Владой, как горный пик. Он был высок и худощав. Волосы его покрывала пыль, а лицо хранило следы усталости и, возможно, больших переживаний, как у человека, который совсем недавно либо сражался, либо долго куда-то бежал. К тому же, глубокая печаль наложила свою тень… Это усталое лицо было юным. Казалось, Кангасск мог бы поболтать с Серегом, как с ровесником, но сам Кангасск понимал, что это не так. Они были чем-то похожи с Владой, в юности которой Кан недавно очень серьезно сомневался. Слишком глубокие, слишком странные глаза у этих двоих…

Серег не носил меча. Только окованный железом посох. Тяжелый посох. Кангасск не сомневался, что это не столько опора при ходьбе, сколько смертельно опасное оружие, с которым и против меча выйти не страшно.

— Я пришел через Провал… — сказал Серег глухо.

— Зачем?! — удивилась Влада.