Камень погибели

– У меня свои меры, и, как видите, я принял их раньше, – сказал тот, мерзко улыбаясь. – Прощайте, господин Загорский, если повезет, встретимся в следующих воплощениях.

Нестор Васильевич почувствовал, как схлопнулись над ним высокие синие небеса, и его поглотила жаркая пылающая тьма…

Спустя десять минут его нашел вернувшийся с рынка Ганцзалин. Загорский лежал похолодевший, неподвижный, с синими губами. Рядом с ним, сидя на корточках, тихонько плакала Санму. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что тут произошло.

– Цзяньян-гоче! – взревел Ганцзалин.

От одного только этого крика карлик должен был отправиться к праотцам. Но демоны хранили брата Цзяньяна – времени искать убийцу не было. Ганцзалин взвалил Нестора Васильевича на плечо, оседлал только что приведенного с рынка могучего рыжего коня и, нещадно его нахлестывая, помчался ко дворцу Потала.

Охрана пыталась задержать его, но отступила перед его яростью и отчаянием.

– Скорее! – прокричал Ганцзалин. – Скажите Далай-ламе, что Дэ Шань умирает! Они встречались сегодня!

Когда Далай-ламе сообщили, что русский, с которым он встречался сегодня утром, умирает у ворот Поталы, он срочно прервал встречу с английским посланником. Но еще до того, как появился Далай-лама, рядом с Загорским оказался его личный врач. Выслушал пульс, посмотрел реакцию зрачков, нахмурился.

– Дело плохо, – пробормотал он и велел охране везти Загорского за собой.

За ним ринулся и Ганцзалин, но лама властно остановил его.

– Ждите здесь, – сказал он, – вас известят.

И исчез за воротами Поталы. Ганцзалин несколько секунд провожал его отчаянным взглядом, потом упал ничком прямо в придорожную пыль и закрыл голову руками. Так он лежал, казалось, целую вечность. Гнедой, пасшийся рядом, подошел к нему и ласково потрогал теплыми губами за плечо. Но Ганцзалин даже не пошевелился.

Внезапно Ганцзалин почувствовал, что он не один. Он поднял голову и увидел стоявшего над ним секретаря Далай-ламы. Лицо у того было скорбным.

– Что? – сказал Ганцзалин. – Говорите, не молчите – что?

– Мы ничего не могли сделать, – сказал лама негромко. – Было слишком поздно.

С минуту Ганцзалин молчал, глядя в землю. Потом поднялся, встал напротив секретаря, рассматривал его с каким-то удивлением.

– Так, значит, он умер? – спросил он, прислушиваясь к своим словам, словно в первый раз слышал собственный голос.

Секретарь кивнул.

– Сердце остановилось, – сказал он. И повторил с горечью: – Было слишком поздно. Его не спас бы даже Будда.

Заключение. Генерал Воронцов

– Ну нет, этого просто не может быть! – воскликнул Волин, перевернув последнюю страницу.

Генерал посмотрел на него внимательно – чего именно не может быть?

– Не может быть, чтобы Загорский погиб!

Воронцов нахмурился.

– Пойми же наконец, что у тебя в руках документ, – сказал он сурово. – Документ, понимаешь, а не какой-то там художественный вымысел. Нестор Васильевич Загорский – живой человек, и как всякого живого человека его вполне могли убить, уж мне можешь поверить. И, кстати, это объясняет, почему у этой тетрадки нет авторского предварения. И становится ясно, почему о нем тут пишется в третьем лице. Не мог Загорский, умерев, описывать свои похождения и не мог писать предисловия после собственной смерти. Так что тетрадь эта, судя по всему, написана другим человеком. Скорее всего, события здесь описаны со слов Ганцзалина. Вряд ли, конечно, писал он сам. Может быть, попросил знакомого журналиста или литератора…

Волин, не дослушав, досадливо отмахнулся: Сергей Сергеевич, я сейчас не о том. Конечно, Загорский, как и любой человек, мог умереть. Но только не тогда. Дело в тетрадке происходит в 1914 году, так? Но мы уже видели, как Загорский расследует дела при советской власти, в дневнике Булгакова это было. Не мог Загорский в четырнадцатом году умереть, а в двадцать первом – раскрывать преступления.

– Ты так думаешь? – прищурившись, спросил Воронцов.

Волин остолбенел: да что же тут думать, есть же законы физики и биологии! Или, может быть, Сергей Сергеевич думает по-другому?

– А я вообще никак не думаю, – сурово отвечал генерал. – И не буду ничего думать, пока не расшифрую до конца следующую тетрадь. А покуда я придерживаюсь фактов. Согласно этим фактам действительный статский советник Нестор Васильевич Загорский умер в 1914 году, как раз в день начала Первой мировой войны.

Волин изумленно глядел на Воронцова: как прикажете это понимать, товарищ генерал? Это шутка такая или, извиняюсь, Альцгеймер разгулялся?

– Я тебя не затем позвал, чтобы ты о моем Альцгеймере рассуждал в пренебрежительном тоне, – заметил Воронцов. – Я тебя затем позвал, чтобы ты помог в расследовании. Забудь про Загорского, скажи лучше, что ты понял, прочитав про «Слезу Будды»?

– Что я понял? – повторил Орест Витальевич. – Да что же там понимать? Неизвестно кто украл алмаз, а Юань Шикай хотел вернуть его, чтобы стать законным императором.

– Ну, примерно так, – кивнул Воронцов. – И что же из этого следует? Точнее, чем это может быть полезно для твоего расследования.

Волин задумался.