Камень в моей руке

— Фу, как же тут все провоняло от этой кучи дерьма, — брезгливо сморщил нос он. Парни подхватили меня под руки и выволокли из карцера. Я так ослабел, что не мог сделать ни шагу. По крутой винтовой лестнице мы спустились в подземелье. Приятели Гуго ощупывали путь лучами фонариков. Меня швырнули на пол. Голова кружилась от голода: во рту было так сухо, что язык прилипал к небу. Вагнер смолил сигаретку, не сводя с меня глаз, а парни о чем-то перешептывались в сторонке. Время от времени раздавались взрывы хохота.

Затем раздалась быстрая, уверенная дробь дамских каблучков — и из темноты выступила старшая сестра. На лице — ни единой эмоции, все та же застывшая кукольная улыбка, тот же пристальный, чуть надменный взгляд, точно ты — жук в коллекции, высушенный и приколотый на булавку. Но чувствуется, что внутри, под этой фарфоровой маской — сжатая стальная пружина.

— Как он?

— А что с ним станется? — ухмыльнулся Вагнер. — Отоспался на год вперед.

— Ну, это уже вряд ли ему пригодится, — холодно бросила старшая сестра.

Бешеный Гуго и его костоправы снова загоготали, как гиены. Я поднялся, хотя колени предательски подкашивались.

— О, после пяти дней в карцере у тебя остались силы геройствовать? — усмехнулась мадам Фавр.

— Вы убили человека из-за игрушечного кораблика.

— Идиот! Своим крошечным мозгом ты даже вообразить не можешь его истинной ценности. Знаешь ли ты, что семь лет назад модель испанского галеона с авторским знаком мастера Кайоши Симидзу была продана на аукционе «Кристис» за семьсот тысяч фунтов? Каждая его работа — музейная редкость!.. А кроме того, я никого не убивала, — накрашенная ярко-красной помадой улыбка искривилась, превратившись в страшный оскал. — Все произошло само собой. Бедный мальчик, больной гемофилией. Любая травма может привести к невосполнимой потере крови. Например, разбитый во время потасовки нос. Правда, Гуго?

Бешеный Гуго злобно ухмыльнулся и щелкнул суставами пальцев, словно разминаясь перед дракой.

— Так значит, и там, в душевой, все было не случайно? — спросил я, потирая за правым ухом.

— Милый, ты уже достаточно большой, чтобы верить в случайности. Ты — особый заказ. Мистер Шульман дал понять, что будет крайне признателен, если лечение в клинике не пойдет тебе на пользу… Вплоть до самого печального исхода. Правда, мы не предполагали, что он наступит так скоро. Но перед тем, как все свершится, ты должен мне кое-что прояснить. Я все ломала голову над тем, как же это сокровище попало в руки больного ребенка? Пришлось даже на пару дней оставить клинику, наведаться с визитом к его матери. Принести, так сказать, сердечные соболезнования. Только зря время потратила — эта дуреха так рыдала, что не могла толком сказать ни слова. Вспомнила лишь, что перед самым отъездом в клинику дрон принес какую-то посылку. А дальше нить обрывалась. И вдруг ты сам оказался в моем кабинете. Я хочу знать, как у тебя появился этот кораблик? И прежде, чем ответить, хорошенько подумай: твоя смерть неизбежна, но будет ли она легкой или мучительной, зависит только от меня.

Я молчал. Мне стало как-то все равно, что эта заводная кукла сделает со мной, но я не мог допустить, чтобы она и ее мозгоправы вломились в дом к Келлеру. К тому же… там могли оказаться Хайди и Анника.

— Молчишь?! Ну что ж, ты пожалеешь, мерзкое отродье! Ты, и подобные тебе — не просто выбракованные по группе здоровья. Вы — биологическая угроза для всего человечества. Бомба замедленного действия, которая взорвется через десятки лет. И я уничтожу эту гниль! Ты недо-человек, у тебя нет права на жизнь

На поясе у мадам Фавр тихо пиликнул мессенджер. Она мельком глянула на экранчик и нахмурилась.

— Вагнер, возьми парней и срочно в парк — кто-то из детей по дереву взобрался на крепостную стену и собирается сигануть. Ну, что ж, похоже, у тебя еще есть время для раздумий, — сказала она. — Придержите-ка его, пока я вколю парализатор.

Я забился, как кролик в силках, но Бешеный Гуго, словно только и дожидался повода, тут же вмазал мне в челюсть, а его дружки вдавили в каменные плиты. Мадам Фавр достала из кармана маленький приборчик. Я почувствовал, как кольнуло в предплечье. В глазах тут же полыхнуло синим пламенем, все предметы утратили четкие очертания и закружились в медленном вальсе. Ледяное онемение стало расползаться по телу, словно меня поместили в камеру шоковой заморозки.

— Ну, вот и славно. Через полчаса мы вернемся и продолжим разговор. И я почему-то уверена, что ты все-все мне расскажешь. А затем тебя ждет знакомство с одним безумно талантливым профессором.