Камень власти

«Сейчас обмочусь от ужаса!» — Алехан разлепил глаза. Из темной подвальной залы ему хорошо была видна передняя, освещенная множеством свечей. В ней толпилась куча народу. Все пришедшие приветствовали неофита и просачивались во второе помещение, где стоял гроб.

Их голоса показались Алехану странно знакомыми. Постоишь в дворцовом карауле, привыкнешь узнавать важных господ по окрику. Орлов прищурился, стараясь рассмотреть присутствующих. Сделать это было тем легче, что гроб оставался неосвещенным, а каждый из прибывших держал в руке по зажженной свече.

Одеты они были чудно. Поверх расшитых золотом камзолов красовались смешные бабьи передники из белого атласа, расшитые циркулями. За поясом торчали такие же белые рукавицы. Сзади спускались плащи до пят, а через плечо были перекинуты голубые муаровые ленты с вышитыми цветами акации.

— Ну-с, господа. Надеюсь, нам ничто не помешает, — сказал рослый красивый мужчина, в котором Алехан не без удивления узнал Романа Воронцова, брата канцлера. Все считали его шалопаем, прожигающим жизнь в кутежах с бабами. Кто бы мог подумать, что он затешется в тайное общество! Где, кажется, играет не последнюю роль.

— Н-не б-бойся, Л-ларионыч, — отозвался другой брат, весь закутанный в алую мантию. — М-мои люди с-стоят по всему п-периметру п-парка. М-мышь не проскочит.

К своему ужасу Орлов узнал в заике Александра Шувалова, начальника Тайной канцелярии.

«Куда я попал? — В панике подумал Алексей. — Эдак сюда явится сама императрица и заскачет на метле!»

Императрица не явилась, зато ее изящный фаворит Иван Шувалов в чудной шляпе с высокой тульей и голубой муаровой накидке с наугольниками шествовал впереди неофита, неуверенно сходившего по лестнице.

Достаточно было взглянуть на журавлиные ноги посвящаемого, что бы понять, кто это. Великий князь Петр Федорович, наследник престола хватался за стены камеры ожидания растопыренными руками и тыкался, как слепой щенок из угла в угол. У него были завязаны глаза.

— Возлюбленный брат, — строго обратился к нему Шувалов. — Снимите вашу одежду и обувь и оставьте их на пороге в знак того, что вы отрекаетесь от всего земного и вступаете под наш кров таким же чистым, каким были в утробе матери.

Великий князь стал поспешно срывать камзол. Руки у него дрожали. Несколько пуговиц оторвались и со стуком покатились по полу.

— Вам завязали глаза, — продолжал Шувалов, — в знак того, что вы еще слепы, как новорожденный, для истинной жизни и не можете отличить добро от зла. В этой храмине вам предстоит пробыть некоторое время, готовясь ко второму рождению.

С этими словами Шувалов захлопнул дверь, оставив неофита в полной темноте. Через несколько секунд из-за стены раздались жалобные стоны и царапанье.

— Ничтожество, — сказал стоявший возле Романа Воронцова человек. Ростом он был пониже, а боками покруглее, но сходство между братьями проявлялось даже в интонации. — Какого государя мы всклепываем себе на голову!

— Крепитесь, друг мой, — возразил ему крупный лысый человек без парика. — Орден знавал разных государей и удерживался при всех. Даже, когда наши братья по одиночке становились жертвами их гнева, само братство не страдало. Необходимо обезопасить себя и на этот раз.

— Петр Иванович! — Вспылил канцлер. — Я не хуже вашего знаю, что головы указали на наследника, как на следующего императора. Но смею заметить, их слова были очень противоречивы. Они много твердили о женщине. Кто она? Мы должны это знать.

— Спокойнее. Спокойнее, — потребовал Роман Воронцов. К глубокому удивлению Алексея, человека, которого при дворе почти не замечали, здесь слушались беспрекословно. — На днях охота в Гостилицах у Разумовского. Если надо, второй претендент будет устранен. Братство связало свою судьбу с судьбой Петра Федоровича. Каким бы шутом он ни был. Государь-наследник в душе дитя. К тому же законченный алкоголик. Управлять им не сложно.

— При п-пмощи в-вашей дочери Елизаветы? — Съязвил Александр Шувалов.

— А вы сожалеете, что это не в-ваша п-племянница? — Передразнил «инквизитора» канцлер.

— Тише, тише, господа. Неофит может услышать, — унимал их кроткий фаворит.

— Здесь стены хоть из пушки стреляй, — рассмеялся Петр Шувалов. — При батюшке Петре Алексеевиче тут людей допрашивали, а не только в степени посвящали.

Все поморщились. В это время до собравшихся из камеры ожиданий явственно донесся тоненький плач. Великий князь в темноте и тесноте был близок к истерике.

— Впустите его, Иван Иванович, — сказал старший Воронцов. — А то он последнего рассудка лишится.

Фаворит распахнул дверь. Петр Федорович вывалился из-за нее, как ватная кукла. Его длинная неуклюжая фигура раскачивалась из стороны в сторону. Собравшиеся подхватили царевича под руки.

— А ведь его еще в гроб класть, — вздохнул Александр Воронцов. — Может, как-нибудь без этого обойдемся? Боюсь обгадит святыню.

Между тем, неофита поставили на одно колено перед Романом Воронцовым и тот, назвавшись великим мастером, произнес витиеватую речь о небесных карах, которые постигают нечестивцев, разболтавших тайны ордена.