Камень второй. Горящий обсидиан

— Вот… как… — отрывисто произнес Зонар, чувствуя, как тяжелеет ком в горле.

Не сговариваясь, все трое замолчали. И одновременно обернулись, едва почувствовав чей-то пристальный взгляд.

Он стоял совсем близко; и горящий обсидиан мерцал у него на груди. Длинные мокрые волосы падали мальчишке на лоб и плечи… В черном плаще, в истертой одежде, в которую навсегда въелись пятна крови, он был страшен. Зонару понадобилось все самообладание, натренированное за сорок лет общения с Серегом Серым Инквизитором, чтобы посмотреть этому юнцу в глаза.

…Ему нельзя врать… с обсидианом он это почувствует…

…Ему нельзя говорить правду…

…Ему нельзя показывать свою слабость…

«Боги! Как похож!..» — мелькнула невольная мысль, но Зонар подавил ее.

…Сколько прошло времени?.. Неизвестно. Мальчишка все так же неподвижно стоял и смотрел на тех самых обещанных людей, носящих серое с позолотой. Тонкий золотой узор обвивал рукава и края плащей…

— Милиан Корвус? — прокашлявшись, как можно спокойнее осведомился Зонар.

— Я взял себе другое имя, — возразил мальчишка. — Теперь я Макс Милиан.

…Он не должен был это помнить. Не должен был… Утешиться можно лишь тем, что это отрывочное воспоминание.

— Мы пришли за тобой… Макс, — ровным голосом произнес Зонар.

— Я ждал… — ответил он и медленно кивнул.

— Хорошо, — с готовностью отозвался Зонар. — Обсидиан… Думаю, у тебя теперь хватит сил… выдать лицензию самому себе…

— Я не миродержец… — скептически усмехнулся мальчишка.

— Просто повторяй за мной, — словно не заметив этой усмешки, продолжал старший советник. — Это несложное заклинание. Маг и амбасиат в одном лице, такой как ты, должен справиться…

Все. Дело сделано. Пути назад нет. Что-то подсказывало Зонару, что он еще не раз пожалеет об этом…

Глава семнадцатая. Не заточенный клинок

Я хотел бы себя простить,

Только нет моих больше сил.
Я сумел бы и смерть победить,
Да клинка я не заточил.

Я сумел бы стихи вернуть,

Только слишком туман был густ,
Я хотел бы опять уснуть,
Только сон мой отныне пуст.

Я хотел бы поведать, что

Я однажды дышал и жил,
Только стыдно: забрал я то,
Чего сам я не заслужил.

Как сестру, я обнял бы смерть,

Да хранит меня красный глаз.
Видит бог, я хотел успеть…
Только вновь никого не спас.

И, стыдясь самого себя,

Я теперь о себе молчу;
И в бессонной ночи любя
Свою жизнь, как клинок, точу…

Поздний Милиан. «Терновая поэма»