Каменистая дорога

Подступив к берегу Кунассы, Киарсий обнаружил, что вражеское войско, опередив его, уже спустилось на равнину и стало лагерем. Задумавшись о целесообразности переправы, он приказал служителям огня провести бдение. Наутро те сообщили, что священные огни горели слабо, сильно коптили и два из них даже были задуты ветром. Недовольный, царь приказал собрать всех прорицателей, и просить их толковать приметы. Практически все они сошлись на том, что знамения крайне неблагоприятны для грядущего сражения. Одна из вещуний даже заявила, что ей явился образ Киарсия, лежащего на окровавленном поле с пронзённой дротиком головой.

Собрав командиров, царь заслушал их мнение. Посовещавшись, визирь сообщил мнение советников.

— Армия твоего брата сильна конницей и заняла удобную равнину. На его стороне выступили сапахбары всех коренных сатрапий со своими дружинами. Под его знамёнами конные лучники из северных степей и даже свирепые лилойцы с их колесницами. Не считая боевых слонов из царских стойл. Твоё же войско состоит на две трети из пехоты и на три четверти из наёмников и недавно покорённых народов западных сатрапий. На равнине за рекой их боевой дух будет поколеблен, ибо они поймут, что им уже не отступить. Вражеская кавалерия рассеет твоих конников и лёгких пехотинцев, и даже если тяжеловооружённые устоят, твой брат сможет хитростью или подкупом побудить их к сдаче. Мы полагаем, тебе стоит отступить за перевалы и попытаться начать переговоры, мой царь.

Прочие командиры промолчали, и только один из наёмников, лукунфиец Филодендр, как передают, сказал:

— Не стоило посягать на корону тому, кто полагает, что она ему не к лицу.

Тогда Киарсий встал и обратился к собранию.

— Я вижу, что предзнаменования не благоволят мне, а позиции моего врага сильнее. Но я ваш царь, и мой долг не даёт мне поступить иначе. Мы начинаем переправу немедленно…

Из античного сочинения «О победах и воцарении божественного Киарсия», приписываемого Гипподору Тилемскому

В этом году праздник открытия фонтанов оказался на редкость скромным. Августейшие особы не почтили его своим присутствием, и столичному бомонду пришлось развлекаться самостоятельно. Что он с удовольствием и делал. Гости заполнили парковые лабиринты и беседки, неспешно перетекая по безукоризненно геометричным линиям мощёных дорожек. Дамы обмахивались веерами, мужчины вежливо раскланивались и упоённо сплетничали. Никто не обращал внимания на небольшую группу, собравшуюся в одном из павильонов в сени рельефных мраморных бёдр одного из античных героев.

— Уж от вас-то я этого не ожидал, Асторе, — едва сдерживаясь, пропыхтел адмирал, — как вы только могли…

— Это моя ошибка, — тот был бледен и его шрам почти слился со щекой по оттенку.

— Ещё немного, — проскрипел грифоподобный Ифилай Криепс, — и идея моей двоюродной племянницы о вашей отставке может показаться мне не столь уж и неуместной…