Каменная пациентка

Вот он, здесь – золотистые волосы падают на глаза, рукава рубашки закатаны по локоть, открывая мышцы, и даже этот незаконченный образ снова дернул ее за ту невидимую ниточку. У нее с языка уже готова была сорваться буква «Р», но тут к ней явился другой образ: она на кухне, в окружении детей, чья-то жена – и Хелен поймала себя в последний момент перед падением в пропасть.

– Нет.

Перо Буреса порвало бумагу.

– Ну что ж, придется все начинать сначала, – сказал он студентам. – Некоторые расстройства личности чрезвычайно устойчивы к процедуре. Это более серьезный случай, чем я думал. Лечение в таких случаях – это вопрос месяцев. Иногда даже лет.

Глава 46

Хелен поднялась по лестнице, слыша только собственные шаги и свистящее сопение старшей сестры.

– В чем дело? – спросила она сестру.

– Я не знаю.

Это признание Хелен не устроило. Теперь все упиралось в суперинтенданта. Возможно, они наконец извинятся перед Хелен за то, что не объяснили характер ее лечения. Керси и впрямь открыл дверь собственноручно и пригласил Хелен войти.

– Вы уже позавтракали? – Его улыбка была доброй. – Никогда не стоит начинать день с пустого желудка. – На его галстуке Хелен заметила яркое пятно от яичницы.

– Это насчет Паулины? Она сейчас на процедурах? – Ее не было за обедом, может, ее держат голодной до следующего раза?

– Не думайте о Паулине. – Голос Керси понизился, буква «М» над его бровями углубилась, превратившись из изогнутой строчной в угловатую заглавную. – Я пригласил вас, чтобы рассказать об изменении вашего юридического статуса. Ваши родители звонили мне вчера поздно вечером. Они нашли и… – Доктор поднял свои очки-полумесяцы выше на нос, чтобы лучше видеть торопливо набросанные записи перед собой – … и расшифровали письмо от вашей подруги, выражающее ярость, что вы не явились на работу в Лондоне. Ну, теперь у нас по крайней мере есть ваш мотив для того, чтобы избавиться от ребенка, и это согласуется с утверждениями ваших родителей насчет вашей истории.

Ключевым словом здесь являлось «расшифровали». Хелен представила Эжени с учебником Питмана перед ней, с карандашом в руках. Мать бы никогда не решилась на такой позор – попросить кого-то помочь. А Рошель, возможно, и выражала ярость, но все-таки по-прежнему писала на «Питмане». И это должно означать, что какая-то часть ее все еще была на стороне Хелен. И она ничего не упоминала – если только Керси не оставил это при себе – о присланных пилюлях. Это верность или инстинкт самосохранения?

– Теперь, когда ваши родители поняли всю степень вашего обмана, это подтвердило для них наш диагноз психопатического расстройства. Они считают, что будет лучше, если с этого момента мы так и станем к вам относиться, и если вы хотите какой-то поддержки за пределами больницы – пусть ее оказывает тот, кто втянул вас в неприятности.

Все слова имели смысл по отдельности, но Хелен никак не могла воспринять настоящего значения сказанного.

– Как это повлияет на мое положение? Я не понимаю.

– Ваши родители бросили вас, – объяснил он, и его голос был полон нежности и сожаления. – Они отреклись от вас, если желаете более подходящего слова.

Первым порывом Хелен стал гнев. Они перехватили контроль над ситуацией: она хотела первой уйти от них. Боль следовала за гневом по пятам. Их любовь всегда была условной, и поскольку Хелен никогда не удовлетворяла этим условиям – чрезвычайно сдержанной, но они все равно оставались ее родителями, и она не могла справиться с тем, что нуждалась в них.

– Сожалею, мисс Моррис. – Суперинтендант Керси пододвинул к ней коробочку с бумажными платками. Хелен вонзила себе ногти в ладонь, полная решимости не позволить эмоциям указать на ее неуравновешенность, однако слез не было. Сдерживать было нечего.

– Так куда же мне теперь идти?

– Нет, это… Мисс Моррис, это не отменяет того факта, что мы должны лечить вас, и что если вы станете сопротивляться лечению, то будете помещены по освидетельствованию.

– Но если я хочу выйти отсюда?

– Вы должны будете обратиться в Контрольный совет, правительственный департамент, перед которым я отвечаю. Два независимых приходящих инспектора.

– И они поверят моим словам против ваших?

По его лицу пробежала тень неловкости.

– Они примут во внимание мое мнение и мнение доктора Буреса.

Тогда Контрольный совет – все равно что беззубый волк.

– Моя подруга в Лондоне, – сказала Хелен. – Она меня выпишет.

– Вопрос не стоит так, чтобы просто выписать вас.

– Поручится за меня, как бы это правильно ни называлось. Она может?

Рошель была хрупким спасательным кругом, но единственным, за который Хелен могла ухватиться.

– Мы можем передать вас только на попечение вашего ближайшего родственника. У вас нет ни братьев, ни сестер, и, как мы знаем, – он тяжело наклонился к ней для большей убедительности, – у вас нет супруга.

– Так кто теперь мой ближайший родственник? – вслух подумала Хелен.

Керси опустил очки. Что бы он ни собирался сказать – ему это не нравилось.

– Разве только вы сообщите нам, от кого забеременели, мисс Моррис, и тогда мы сможем воззвать к его милосердию во всех смыслах, я полагаю.