Каменное перо

Словно воры в ночи, они беззвучной поступью вернулись к себе на чердак.

Впервые за долгое время слова покинули их – Франц и Филипп не знали, что сказать.

Стояла уже поздняя ночь, а два студента так и сидели друг напротив друга.

– Черт возьми! – не выдержал Франц.

Филипп вопросительно повел бровью.

– Давай спустимся к нему! – предложил Франц. – Давай поможем бедолаге!

– Чем же? – небеспричинно усомнился Филипп. – У нас на троих наберется не больше гроша. Ну как два бедных студента могут помочь Доменико в его тяготах?

– Да как ты не понимаешь, Филипп! – вскричал Франц. – Бедняга одинок! С ним только что порвала невеста, он попал в одному богу известно какой переплет на работе, со здоровьем у него не все ладно… Ты думаешь, что он не порадуется хорошей компании? Ты думаешь, что он предпочтет утонуть в собственной горести? Нет, брат, в таком случае ты ничего не знаешь о людях! Собирайся! Спустимся к нему! Мы должны подставить плечо нашему соседу в эту темную минуту!

Франц решительно вскочил на ноги, собрал разбросанные на диване карты и направился к выходу. И тут раздался хлопок.

Студенты сразу поняли, что с хлопком что-то было не так. Он явно был хлопком из другого мира. Он явно не имел ничего общего со вселенной, в которой все всегда заканчивается хорошо. Он был захватчиком, пиратом, преступником. Он был не нужен.

Франц замер у двери с картами в руках. Филипп вцепился руками в старый диван и чуть не оторвал целый участок обшивки.

Послышался топот ног, снизу донеслись встревоженные голоса.

Франц вернулся в комнату и опустошенно опустился на диван.

– Все, – только и сказал он.

– Откуда у него был пистолет? – не менее опустошенно пробормотал Филипп, как будто это было очень важно.

Утром Франц и Филипп не смогли заставить себя спуститься вниз и пропустили целых три лекции. Их мысли были заняты другим. За чертой их тесной комнатушки на чердаке притаилось большое предательство, и студенты упрямо откладывали встречу с ним. Мир оказался несправедлив и ужасен. Мир оказался вместилищем разочарований и несчастливых развязок. Мир оказался всем, на что просто не имел права. Франц и Филипп отказались иметь с ним что-либо общее.

Долгое время ничего не происходило. Франц и Филипп начинали чувствовать себя неловко, и вскоре их добровольному изгнанию пришел конец. Это господин К., у которого, как известно, не было сердца, осквернил и разорвал тишину своим неуместным возгласом.

– Мальчишка должен мне за три месяца! – прогромыхал он.

Второй голос что-то осторожно возразил ему, на что в ответ был обруган еще пуще.

– Мне дела нет до его бедной матушки, – не унимался К. – Деньги нужны мне здесь и сейчас!

К. хлопнул дверью и спустился вниз, оглушительно топая.

Франц и Филипп переглянулись. Филипп, как человек более отходчивый, вздохнул и объявил, что отправляется в университет. Франц пожал плечами и остался дома.

Спустя два одиноких часа и миллион неспокойных мыслей, Франц, испытав укол неожиданного вдохновения, встал с дивана и вышел навстречу несправедливому миру. Он спустился по лестнице и застыл напротив двери в квартиру Доменико. Он потянул ручку, и дверь отворилась. Видимо, К. посчитал, что в комнате барристера нечего было воровать. Все еще повинуясь чьей-то невидимой воле, Франц сделал шаг за порог. Он оказался в тесной бедно обставленной комнате. Каждый предмет мебели, каждое одеяние, каждая соринка здесь видали лучшие дни. Но угрюмее всех выглядел пожилой стол, на котором едва различимы были следы давно уже стертого лака.

Франц, сам не зная, что хочет найти, настороженно огляделся по сторонам. Он непроизвольно зажмурился, когда его взгляд скользнул по красному пятну на полу. Видимо, пятно так и не получилось полностью отмыть. Впечатлительному Францу тут же сделалось дурно. Чтобы не видеть больше зловещий знак, он сосредоточил свое внимание на первом попавшемся на глаза предмете, коим оказался не кто иной, как уже упомянутый потертый стол. Именно тогда Франц, чувствуя себя последним негодяем, заприметил несколько неприкаянных листочков бумаги.

Он хорошо себя знал. Не было смысла в том, чтобы пытаться отсрочить неизбежное. Студент в два решительных шага оказался у стола и завладел листочками.

«Дорогая матушка,» так начинался текст на первом из них. Сердце Франца облилось кровью и сжалось в мучительной тоске. Ощущая себя необратимо пропащим человеком, он дочитал письмо до конца. За ним последовало второе, все в исправлениях и с целыми вычеркнутыми абзацами. И если первое излучало некое подобие надежды и непропорционально преувеличивало шансы Доменико на успешное разрешение всех его сложностей, то второе – явно черновик первого – было куда ближе к истине. Кое-где чернила расплывались в кляксе. Здесь упала слеза, подумал Франц, и сам еле удержался от того, чтобы не расчувствоваться.