Каменное сердце

В ту ночь, в ту распроклятую ночь Лейла бежала долго и быстро, длинными легкими шагами, и перед ее губами летело облачко горячего пара. Под ее подошвами поскрипывала и трещала смерзшаяся снежная пыль, глаза ничего не видели дальше нескольких метров. Она бежала яростно, проходили долгие минуты, и она вновь бежала по собственным следам, лишь на несколько мгновений останавливаясь, чтобы отдышаться, отплеваться, немного собраться с силами, и снова неслась по ледяному кольцу. И, пока не наступил едва приметный рассвет, она вела бесконечный бой — мышцы против мороза. Под утро, совершенно измученная, но торжествующая, она перешла на быстрый шаг, на ходу крепко хлопая себя по рукам и ногам, потом немного покружила вокруг машины, прижалась лицом к ветровому стеклу, сделав из ладоней козырек, но Шульц внутри не пошевелился.

Она еще немного подождала, не сразу решившись открыть дверцу со стороны водителя и потеребить груду одеял и свитеров, внутри которой, казалось, не было никакого человеческого тела, даже больной мумии. Она раскопала в этой груде лицо Шульца, как высвобождают из песка череп. И сразу увидела посиневшие губы, заострившийся нос, ввалившиеся щеки и еще глубже запавшие, но открытые глаза. И сразу поняла, что Шульц умер. Замерз насмерть. Чем сильнее она его трясла, тем сильнее моталась из стороны в сторону голова покойника, казалось, он хохочет, насмехается, ему нравится, что он, перед тем как нелепо и окончательно затвердеть, превратился в вещь.

Теперь Лейла дрожала уже не от холода, а от страха. Она впервые прикоснулась к мертвому, и это привело ее в ужас. Она провела рукой по шершавой щеке, тронула окоченевшую грудь трупа, заорала и, отшатнувшись, вынырнув из машины, сползла на землю. Пришибленная тишиной и запустением, она громко разрыдалась и плакала долго, до тех пор, пока в глазах все не начало расплываться. «Он был здесь, он был живой, он со мной разговаривал, и он умер!» Эта мысль была еще ужаснее реального присутствия коченеющего тела. Она уже не могла перестать плакать.

В конце концов она заставила себя встать и побежала по тропинке, которая поднималась к тонувшей в тумане дороге. Никого! Лейла свернула наугад и зашагала, в боку у нее кололо, она тихонько скулила, как заблудившийся ребенок, и безнадежно звала хоть кого-нибудь в этой пустоте. Туман все скрыл, и она только в последнюю секунду разобрала надпись синими буквами на табличке: «Мопас». Это и деревней-то трудно было назвать. Плотно сомкнутые раковины, жмущиеся одна к другой, и брошенные вещи. Но на площади, неподалеку от обледеневшего писсуара, светился желтый прямоугольник витрины булочной, а над ним горели буквы вывески. Лейла ворвалась внутрь и растерянно уставилась на сдобную рассветную булочницу, уже причесанную и подкрашенную. Она задыхалась в этом душистом жару и никак не могла успокоиться, размахивала руками и невнятно лепетала, она вела себя так, словно требовалась срочная помощь, хотя прекрасно знала, что помочь уже ничем нельзя. Глядя в вытаращенные глаза румяной булочницы, она в конце концов сумела выговорить: «Там человек умер… Совсем рядом… Скорее! Надо туда пойти!»

Теперь она была уже не вполне уверена в том, что найдет это место, и при мысли о брошенном в заиндевевшей машине человеке снова расплакалась. Булочница усадила ее рядом с собой, на обсыпанный мукой деревянный табурет, окруженный целым полком стоящих навытяжку горячих багетов. Тут показался и пекарь в майке и белом переднике, о который он бесконечно долго вытирал руки. Они заставили Лейлу выпить кофе и сунули ей в руку хрустящую краюшку.

Жандармы долго не могли до них добраться. Только к полудню в бледном свете не желавшего заниматься дня на берегу пустынного пруда и вокруг стоявшей со всеми дверцами нараспашку колымаги Шульца засуетилась горстка людей. Синие мигалки полицейской и пожарной машин не переставали вспыхивать, и наверху, на дороге, остановилось несколько автомобилей. Вызвали эвакуатор, водитель мучительно пытался двигаться задним ходом по разбитой дороге, и здоровенный железный крюк мрачно погромыхивал на конце цепи.

Перед лицами виднелись облачка пара от дыхания. Люди в куртках с поднятыми воротниками искали следы. Жандармы перемещались замедленно. Один из них, не снимая перчаток, что-то записывал. Пожарные, по пояс всунувшись в салон, возились с телом. По лугам двигались к машине выплывшие из ниоткуда фигуры. Вскоре туман начал расходиться, в окружающем пейзаже появились разбросанные фермы, небольшие дома и какие-то отощавшие животные — застывшие, заиндевевшие, жующие, должно быть, нескончаемую жвачку.