Каменное сердце

Мы с Джорджем подошли к лестнице. Оказавшись перед ней, Ликон негромко спросил:

— Подняться сумеете?

— После всего, что я прошел, чтобы сюда попасть? Да.

Я полез следом за ним, хотя при каждом движении мои плечи буквально вспарывала резкая боль. Сверху дохнуло свежим и соленым морским воздухом, отчего голова у меня на мгновение закружилась. Оказавшись на палубе, мой спутник протянул мне руку. Через ячейки прочной сети я вновь увидел высокие мачты, возносящиеся в синее небо очередного жаркого июльского дня. Паруса оставались подобранными к реям, однако и на палубе, и на оснастке стояли моряки, готовые по команде опустить их. На палубе было еще более тесно, чем обычно: все занимали боевые позиции. Как и внизу, артиллеристы здесь находились в полной боевой готовности возле орудий. Половина люков были подняты, открывая мне вид на «Великого Гарри» и прочие корабли с одного борта и на остров Уайт, где вдалеке поднимались дымы над несколькими большими пожарами, — с другого.

Я окинул палубу взглядом. Возле некоторых из открытых люков обнаружились лучники, а рядом с ними поместилось десятков пять пикинёров. Девятифутовые эспонтоны, готовые встретить врага, пронзали остриями сетку над нашими головами. За происходящим наблюдал офицер, на шее у которого висел свисток. Он поглядывал вверх, на марс, где на верхушке мачты находились дозорные — единственные, кто мог четко видеть все происходящее.

Возле нас на противоположной стороне палубы спорили три офицера. В одном я узнал казначея, а вторым был Филипп Уэст, обративший осунувшееся лицо к третьему собеседнику — высокому, богато одетому офицеру, разменявшему пятый десяток. Темная каштановая бородка обрамляла длинное и хмурое лицо этого офицера, на поясе у него, рядом с мечом, помещался футляр для ароматических шариков, а на шее на длинной золотой цепи висел массивный свисток. Он внимательно разглядывал какой-то предмет, похожий на крошечные солнечные часы. Когда Уэст договорил, собеседник посмотрел на него и нетерпеливым тоном ответил:

— Раз пиво скверное, значит придется обойтись без него.

— Но людей мучит жажда. Они начинают роптать… — возразил казначей.

— Тогда дайте им то, что есть!

— Они не станут пить его, сэр Джордж, — торопливо запротестовал Филипп.

— Пиво никуда не годится…

Сэр Джордж Кэрью — а это явно был именно он — взорвался:

— Не сметь разговаривать со мной подобным образом, негодяй! Смерть Господня, всем вам следовало бы лучше себя вести! Король смотрит на нас из замка Саутси, и особое его внимание приковано к этому кораблю!

Уэст отвернулся и заметил меня. Рот его приоткрылся от изумления и ужаса, а я ответил ему жестким взглядом. Теперь он не мог ничего со мной сделать. Бросив на него гневный взгляд, Ликон повернулся ко мне:

— Пошли наверх.

Мы поднялись через помещение под кормовой надстройкой, перешли к главной мачте и оказались на нижней палубе юта, где находились аркебузиры в шлемах, прислонившие свое оружие и сумки с картечью к борту. Здесь не было откидных люков — лишь амбразуры на уровне глаз. Сквозь широкую дверь можно было видеть трап, соединявший над сеткой обе надстройки. В дверях, ведущих на ют, стояли два матроса в клетчатых куртках, следившие за тем, как двое солдат тащили по трапу от бака огромный ящик. По обе стороны от двери располагались две длинные пушки, которые я видел с верхней палубы во время своего первого посещения корабля, поставленные под углом наружу, чтобы стрелять вдоль корабля через бреши в такелаже. Возле них, как и внизу, имелись орудийные расчеты. Бронзовые пушки сверкали причудливыми украшениями. Оглянувшись, я заметил две линии аркебузиров, стоявших, расставив ноги: они выставили в крохотные амбразуры свои длинные и тяжелые ружья. Если «Мэри Роуз» сцепится с французским кораблем, они обрушат на врага град картечи.

— Нужны еще стрелы, — проговорил кто-то из солдат, оказавшихся у двери.

— Выдайте им, — отозвался чей-то голос.