Каменное сердце

Эмма посмотрела на меня:

— А как там Дэвид?

— Начал понемногу ходить. Однако у него участились приступы падучей. Отец не выпускает его из вида, и мой друг-врач считает, что Николас слишком уж опекает сына. — Я посмотрел на собеседницу. — Стыд и раскаяние не на шутку мучают Хоббея-старшего.

— Мастер Хоббей всегда находил людей, которыми можно распоряжаться, — сказала Эмма, после чего умолкла, а потом вдруг, повинуясь внезапному порыву, произнесла: — А что касается угрызений совести, то я и сама постоянно думаю о Дэвиде… О том, что натворила. Я бы все исправила, если бы только это можно было сделать!

— Я знаю.

— И еще я все вспоминаю этих солдат… Мне снится, как они падают в воду, я слышу, как кричат несчастные, оказавшиеся в западне под абордажной сеткой.

— И я тоже.

Я так и не рассказал Эмме о том, что, если бы не махинации Рича, на «Мэри Роуз» послали бы другую роту стрелков. Мне не хотелось перекладывать на нее долю своей бесконечной вины. Теперь я вспомнил о том, как ездил в Кент к родителям Ликона, чтобы сообщить им о смерти сына и предложить посильную денежную помощь. Старики были сокрушены горем.

— Благодарю вас, мастер Шардлейк, — вздохнула мисс Кертис. — Мне очень жаль, что я не доверилась вам с самого начала. Просто я уже перестала надеяться на то, что кто-то сможет вырвать меня из Хойленда, из лап Хоббеев, и запретила себе даже мечтать оставить этот дом.

Я наклонился вперед, опершись локтями о колени, и посмотрел на нее:

— Но почему вы, Эмма, вообще позволили им обойтись с собой подобным образом?

— Сперва, чтобы избавить себя от брака с Дэвидом. Но позже, сделавшись мальчишкой, я поняла, насколько более широкими возможностями в этом мире обладает дитя мужского пола. А еще… — Она замялась, но, чуть поколебавшись, продолжила: — Странным образом, надевая одежду Хью и изображая его, я как бы сохраняла своего брата среди живых. Вы понимаете меня?

— Возможно. Но ведь потом… вы могли отыграть все назад и потребовать вернуть собственные земли. Хоббеи в таком случае ничего не смогли бы поделать.

Девушка покачала головой:

— К этому времени я уже слишком долго пробыла Хью. Начался бы скандал. Да и что может сделать в этой жизни обезображенная оспой юная женщина, пусть даже и богатая? Куда меньше мужчины… И потом, я так стремилась стать солдатом. — Она безрадостно усмехнулась. — Хотелось бы знать, что я вообще такое? Быть может, нечто, еще неведомое миру.

Я не знал, что ей ответить. Мы помолчали несколько мгновений, и наконец Эмма произнесла:

— Я слышала, что от попыток поднять «Мэри Роуз» отказались. Мачты обрушились, и корабль погрузился в ил. Вместе с останками всех этих людей, упокой, Господи, их души…

Вновь ненадолго воцарилась тишина. Затем я спросил:

— Что вы намереваетесь делать дальше? Как я уже не раз говорил, вы вольны поступать с собственной жизнью как пожелаете. Я добивался для вас именно этого права. Сиротский суд разрешил мне хранить весь ваш капитал, и я буду хранить его три года, но вы получите любую сумму, только скажите. Я не предъявляю никаких прав на эти деньги, они ваши. Видит бог, вы заслужили их своей тяжелой жизнью! Я поместил все средства в старую золотую монету, не подверженную этому бесконечному обесцениванию.

Моя подопечная покачала головой:

— Не знаю, мастер Шардлейк. Мне нравится сидеть у себя дома. Видите ли, сперва я думала, что в городе мне будет труднее сойти за мальчишку. Но тут никто не смотрит на тебя дважды, здесь легче смешаться с толпой. И кстати, спасибо за те деньги, которые вы прислали мне на покупку книг!

— Теперь вы можете позволить себе любые траты. Вы богаты.

— Однако я по-прежнему не знаю, кто я и что собой представляю. И я не хочу становиться женщиной, покорным и услужливым созданием… Не желаю носить эти неудобные платья!

— Вам надо познакомиться с Там азин, женой Барака. Никто не посмеет назвать ее услужливой! А кроме того, богатая женщина вполне может быть независимой.

Мисс Кертис вздохнула и отвернулась:

— В моем доме снимает комнату один парень, иногда мы с ним вечером выпиваем. Он мне нравится. Его зовут Бернардом. — Чуть покраснев, отчего оспины на ее лице побледнели, она добавила: — Но я боюсь, что однажды он обо всем догадается, как Сэм Фиверйир. Любовь, — с горечью произнесла девушка, — очень опасная штука!

— Эмма, я понимаю, что вам теперь будет сложно перейти в дамский образ. Но я подумал, что жена Джека может помочь вам, научить вас вести себя, как положено женщине, и одеваться должным образом. Ей можно без опаски рассказать всю вашу историю, и Тамми понравится вам, я в этом не сомневаюсь.

— Но разве сейчас она не занята новорожденным?

— Занята, разумеется, но она будет рада помочь вам…

Кертис покачала головой:

— Сама мысль о том, чтобы учиться тому, как стать другой, для меня в данный момент невыносима. Только не это! Как бы ни была добра и ласкова ваша Там азин, такая учеба воскресит в моей памяти те дни, когда Хоббей и Фальстоу заставляли меня изображать Хью. А снова надев юбку, я вспомню о той безнадежности и беспомощности, которые пережила после смерти брата.