Каменное сердце. Терновое сердце

Гвин подтолкнула мужчину. Тот опустился на стул перед ней. Поднял глаза. Адептка требовательно замахала рукой.

– Не тяни, Мев.

Мужчина принялся закатывать рукав рубахи на левой руке. Под ним оказалась плотная повязка, пропитанная чем-то оранжевым.

– Подойди, – велела Гвин Деване.

Девочка с готовностью отложила нож и подошла как раз в тот момент, когда адептка начала разматывать повязку.

– Ну как, уже лучше, я смотрю?

– Да, госпожа. Спасибо вам. – Сын бортника улыбнулся. – Я принесу вам на днях еще дикого меда, как вы просили.

– И соты, – добавила адептка. – Мне нужен воск. Хороший.

– Конечно, госпожа Гвин.

Она закончила разматывать ткань. Кожа под ней была покрыта свежими розовыми рубцами. Гвин начала осторожно ощупывать их.

– Не болит? А так?

– Нет, только чешется, – с улыбкой признался Мевин. – И больше ничего не вытекало, хвала богам.

Девана шумно сглотнула.

Адептка и бортник воззрились на побледневшую девочку.

– Мертвец напал на пасеку в день нашей с твоим братом свадьбы, – поведала Гвин. – Он никого не покусал, но подрал Мевина и его отца основательно. Лекарь уделил должное внимание старику. Однако почему-то плохо обработал рану Мевина. Началось заражение. Но, как видишь, руку удалось спасти.

– Хвала богам, моя госпожа. – На глазах мужчины выступили слезы. – Это они вас к нам послали. Если бы не вы…

– Заканчивай, Мев. – Гвин отправилась к буфету и извлекла очередную баночку с мазью. – Обрабатывай вот этим. Два раза в день. Можешь больше не заматывать, но следи, чтобы рана не вскрылась.

– Я лучше замотаю, – снова улыбнулся Мевин.

– Как знаешь, – пожала плечами женщина и достала свежий бинт из ящика комода. Она нанесла мазь, обмотала руку и вручила баночку. – Вот. Придешь через неделю. Посмотрим, как идут дела. Если вдруг вырастет новый нарыв, вскроем и промоем. Но уже не…

Принцесса отошла к столу и присела на его край. Ноги почему-то не держали.

Гвин одарила девочку укоризненным взглядом.

– Я понял. – Мевин встал с места и принялся торопливо собираться, попутно раскланиваясь. – Спасибо еще раз, моя госпожа. Спасибо. До свидания! До свидания, ваше высочество!

Он низко поклонился и вышел. Дверь со скрипом закрылась за ним.

– Ну? – Адептка повернулась к венценосному ребенку. – Что такое?

– Ничего, – буркнула девочка, возвращаясь к ракушкам. – Только это никакая не магия.

Гвин села на освободившийся стул, скрестила руки на груди и откинулась на спинку.

– Урок номер четыре, – она прикрыла глаза, – твои люди – это твое королевство. Не земля. Не замки. Не богатства. Твои люди – это Нордвуд. И их благополучие и здоровье – твоя цель, принцесса. Конечно, нельзя знать всех. Но можно знать многих. И помочь многим. Особенно в тех вопросах, где они несведущи. Я спасла руку этого человека. Лекарь предлагал ее отрезать. Для него это магия.

– Но ты творила чары, когда лечила его? – не унималась Девана.

Гвин потянулась. Зевнула.

– Немного. – Она поправила шаль на плечах. – Я притупила его боль, когда вскрывала рану.

– Вот, о чем я…

– Ты закончила? – перебила адептка.

– Нет, – процедила принцесса.

– Тогда заканчивай скорее, – Гвин встала и пошла в соседнюю комнату, – а я пока покормлю птицу.

Девана сокрушенно взялась за холодные ракушки. Оставалось три.

– Я думала, мы будем смотреть в красивые кристаллы и превращать молоко в… я не знаю… в сливки?

– В сливки молоко и без тебя превратится, – со смехом отозвалась Гвинейн. – Или в простоквашу.

Принцесса с ненавистью воткнула нож меж холодных липких створок. Ее отчаяние было столь велико, что она даже запах перестала ощущать.

Адептка возвратилась спустя пару минут. Она взглянула на работу Деваны. Удовлетворенно кивнула.

– Думаешь, я в Академии сразу была допущена к сложным чарам? – Она налила в котелок воды и повесила на огонь. – Нет конечно. И твои моллюски – детская игра. Закинь ракушки в воду. Пусть закипят и немного поварятся. А потом вымой руки. Будем…

В дверь снова постучали.

– Войдите, – крикнула Гвинейн.

На пороге показался старик. Он зашел, постанывая. Лицо было серым. Глаза ввалились. Вокруг головы был намотан толстый шарф, который скрывал всю нижнюю челюсть.

Гвин помрачнела. Она подошла к старику и принялась помогать ему снять полушубок и размотать шарф.

– Зуб? – спросила она.

– Угу.

Щека деда распухла и приобрела легкий сливовый оттенок.

– Гремир, если не ошибаюсь? – Гвин нахмурилась.

– Гремис, госпожа, – поправил старик, которого адептка уже усадила на стул.

– Верно. – Она кивнула. – Ты с хутора Алмоны, если не ошибаюсь? Ее скорняк? Коровьи кожи выделываешь просто изумительно, должна заметить.

– Спасибо, моя госпожа. – В глазах старика загорелись искорки гордости.

– Рассказывай, что приключилось, Гремис, – попросила адептка.

– Дык, зуб заболел, мочи не было как. – Старик страдальчески нахмурился. Он заметно шепелявил. Было видно, как тяжело ему открывать рот. – Ну вот наш кузнец и сказал, мол, давай вырву. Ну, я и согласился. Он взял щипцы и рванул. А зуб сломался. Половина там. Только хуже стало. К лекарю ходил, а он говорит, мол, инстру́мента нету сверлить… Ну, я и пошел к вам.