Каменные драконы (СИ)

Аллерас подошел к нему, явно недовольный, и сердито пробурчал, чтобы он получше кормил Вхагар. Селвин знал, что мейстер мечтал посетить турнир, но мать ему запретила в ультимативной форме. Она задала ему вопрос, что для него важнее — жизнь человека, может, даже ребенка, или исследование драконов. Аллерас согласился, что жизнь ребенка важнее, хоть и нехотя. Селвин пообещал ему написать обо всех драконах, что будут на турнире, если это его утешит.

Селвин ехал на своей лошади, осторожно объезжая вывороченные комья земли. Недавно прошел дождь, дорога была тяжелой для лошадей, но он пообещал матери поменьше летать на Вхагар, если того не потребуют обстоятельства. Леди Дредфорта тревожилась, но говорить об этом не хотела. Отец же говорил, что люди пугают меньше, если не спускаются с неба разом на трех драконах. Север было малонаселен, об их зверях слышали, но часто видели разве что в Винтерфелле да в Кархолде. Остальному Северу, а потом и Речным землям еще нужно было привыкать к громадным зверям.

Серебрянка запнулась об очередной ком, и Селвин чуть не выпал из седла, выйдя из раздумья. От хвоста колонны доносился веселый смех и ругань — их догонял обоз Карстарков. Через какое-то время старшие тенны нагнали Селвина и бурно выразили свою радость.

— Хреново выглядишь, — бросил ему Криган вместо приветствия. Торрхен же следил за Дженной краем глаза, пытаясь не показаться никому смешным.

— На себя посмотри! — отрезал Селвин, спешиваясь. Они обнялись так, что затрещали кости. Оба Карстарка были крепко сбитыми и высокими, на голову возвышаясь над сестрами и матерью. Они должны были стать его противниками на турнире, но он был к этому готов. Знал и сильные их стороны, и слабые. Излюбленным оружием Торрхена был топор, которым он орудовал действительно мощно. Криган же предпочитал тяжелый двуручный меч.

Обоз подошел к Желудевой под вечер, и пока часть ставила палатки, остальные принялись нырять в воду с высоких обрывов. Чуть ниже на длинном языке отмели дети затеяли какую-то игру в песке. Селвин смотрел на реку и грустил. Он еще чувствовал в себе то детское безрассудство, которое толкает перемерять весь двор замка старым башмаком или целый день наблюдать, как тренируются лучники, но жизнь его уже изменилась, словно тонкий ручеек, который, питаясь от подземных родников, потихоньку становился серьезным водным потоком. Его уже увлекало течение, но он по-прежнему был участником шалостей брата и сестер, чувствуя, что эти последние крохи будут ему памятны всегда.

— Нам стоит сегодня потренироваться, — сказал ему отец. — Луна будет полной, а ты давно не тренировал левую руку.

— Я в силах это сделать, отец, — ответил тот, — но я не вижу особого смысла. Я довольно хорошо владею правой и уже не успею научиться так же левой.

— Любое твое скрытое преимущество может спасти тебе жизнь, — похлопав по плечу, сказал отец. — Жду тебя в полночь вон на том холме.

Отец гонял его несколько часов. Достаточно долго бывший левшой, он знал изрядное количество приемов, способных запугать, запутать или обезвредить врага. Сон сморил его, как только он опустился на подушку. Ему снова снилась Лианна в венке из незабудок, прекрасная и недоступная. Просыпаться не хотелось. Когда же они прибудут в Белую гавань? Там они должны были встретиться с винтерфелльским обозом и, возможно, с Лианной.

Селвин отстал от колонны, справедливо полагая, что его матери и отцу нужно время, чтобы научиться жить рядом. Он всегда знал, что отец должен быть возле нее, помогать, поддерживать, подшучивать, но теперь, когда у отца вроде бы что-то начало получаться, и мать уже не смотрела на него удивленно, сам Селвин чувствовал себя лишним с ними. Когда на него накатывало ощущение, что он всегда будет самым старшим и правильным из детей, что он просто не имеет права подводить мать, он находил поручение и исполнял его яростно, даже с некоторой злобой. Раньше он стремился быть похожим на мать. Каждый день, видя ее спокойствие, какую-то непоколебимую уверенность, а временами и беззлобный юмор, он хотел однажды стать таким же лордом для своих людей и отцом своим детям. Вот только в мечтах он должен был разделить это все с женой.