Каменные небеса

Нэссун подпрыгивает от испуга, ее орогения дергается так, что она заслужила бы окрик от Иссун.

– Это ты сказала нет? – в панике говорит она, окидывая взглядом стены трансмаля. Вдруг это совпадение?

– Избыток биомагестрического сырья позволяет… – голос снова переходит на старый язык, но Нэссун уверена, что даже не представляла, что может услышать эти странно произносимые слова на санзе-мэте, – обработку, – завершает она. Голос звучит успокаивающе, но кажется, что он исходит из стен, и Нэссун беспокоит, что ей не на чем сосредоточить взгляд, нет лица, на которое можно было бы посмотреть, слушая его. Как вообще можно говорить без рта, без горла? Она представляет, что жгутики на внешней стороне повозки каким-то образом трутся друг о друга, как лапки насекомого, и у нее мороз по коже идет.

Голос продолжает:

– Перевод. – Какие-то слова. – Лингвистическое смещение. – Это звучит как санзе-мэт, но она не понимает, что это значит. Следом звучат еще несколько слов, пять непонятных.

Нэссун смотрит на Шаффу, который тоже тревожно хмурится.

– Как мне ответить на то, что она спрашивала раньше? – шепчет она. – Как мне сказать, что я хочу увидеть то, о чем она говорит?

В ответ, хотя Нэссун не намеревалась задавать этот вопрос напрямую трансмалю, ровная стена перед ними внезапно идет круглыми черными пятнами, словно ее поверхность внезапно покрывает мерзкая плесень. Они растут и быстро сливаются, пока половина стены не становится полной чернотой. Словно они смотрят сквозь окно в чрево города, но снаружи трансмаля не на что смотреть, там лишь одна чернота.

Затем на нижнем краю окна – а это действительно окно, осознает она – появляется свет; вся передняя часть трансмаля становится прозрачной. Свет прямоугольных панелей, как те, что обрамляли лестницу с поверхности, становится ярче и уходит вперед во тьму, и Нэссун может видеть стены с арочным перекрытием вокруг них. Очередной туннель, на сей раз способный вместить только трансмаль, извивается в темных скальных стенах, на удивление грубо вырубленных для строителей обелисков, так приверженных к совершенной гладкости. Трансмаль ровно бежит по туннелю, хотя и не быстро. Его толкают жгутики? Или что-то другое, чего Нэссун не способна представить? Она одновременно восхищена и немного утомлена, если такое возможно. Кажется невероятным, что нечто, двигающееся так медленно, может доставить их на другую сторону света за шесть часов. Если все эти шесть часов будут такими – езда по ровной белой колее сквозь скальный черный туннель, и нечем отвлечься кроме тревоги Шаффы и бестелесного голоса, время растянется намного дольше.

И тут туннель выпрямляется и впереди Нэссун впервые видит дыру.

Она небольшая. Тем не менее в ней есть нечто впечатляющее. Она находится в центре сводчатой пещеры, окруженная большим количеством световых панелей, вделанных в пол. Когда трансмаль приближается, их белый цвет меняется на ярко-красный, и Нэссун решает, что это очередное предупреждение. Внизу в дыре – зияющая тьма. Она инстинктивно пытается сэссить ее размеры – но не может. Окружность – да, всего двадцать футов. Совершенно круглая. Глубина же… она хмурится, выбирается из кресла, сосредотачивается. В ее мозгу мерцает сапфир, предлагая свою силу, но она противится; здесь слишком много того, что отвечает на серебро, на магию, причем непонятным ей образом. И в любом случае она ороген. Сэссить глубину дыры было бы просто… но эта дыра тянется глубоко, гораздо дальше ее предела чувствительности.

Колея трансмаля уходит прямо в дыру, через край.

Так должно быть или нет? Их цель – Сердечник. И все же Нэссун невольно ощущает прилив тревоги, настолько мощный, что он может перерасти в панику.

– Шаффа! – Он немедленно протягивает ей руку. Она крепко сжимает ее, не боясь причинить ему боль. Его сила, которую он использовал лишь для ее защиты и никогда для угрозы, сейчас отчаянно необходима ей для уверенности.

– Я такое уже делал, – говорит он, но как-то неуверенно. – И выжил.

Но ты не помнишь, как, думает она, ощущая ужас, для которого у нее нет слова.

(Это слово предчувствие.)

Затем край уже здесь, и трансмаль ныряет вперед. Нэссун ахает и вцепляется в подлокотники кресла – но, удивительно, головокружения нет. Трансмаль не набирает скорости; его движение на миг замирает, и Нэссун улавливает краем глаза жгутики в размытом движении по краям окна, каким-то образом изменяющие траекторию трансмаля от движения вперед на вниз.

Что-то еще приспосабливается к этой перемене, так что Нэссун и Шаффа не валятся вперед из кресел. Нэссун обнаруживает, что ее спина прижата к спинке кресла крепко, как и прежде, хотя это невозможно.

Тем временем тихий шум внутри трансмаля, который до сих пор был слишком тихим, почти подсознательным, внезапно начинает усиливаться. Незримые механизмы дрожат быстрее в безошибочном ритме разгона. Когда трансмаль заканчивает опрокидывание, окно снова заполняет чернота, но на сей раз Нэссун знает, что это зияющая тьма дыры. Впереди больше ничего нет. Только движение вниз.