Каменные скрижали

Сальминен открыл круглую жестянку с печеньем, запахло ванилью, на каждом кусочке, кроме наколки, было выдавлено улыбающееся личико, он протянул по штучке детям и женщине, у тех глаза округлились от напряжения, но дар, хоть и: робко, был принят, и тогда профессор принялся хрупать печеньем, без слов показывая, что надо с этим делать. Кто-то из детей слегка куснул подарок, хихикнул, — застыдился, остальные держали кружочки и рассматривали с обеих сторон, как картинки, им явно было жаль грызть такие красивые вещи.

— Я же говорил: они нас боятся, — вполголоса сказал швед. — Значит, не той дорогой едем. Если бы наши тут до нас проезжали, нас бы иначе встретили. Спроси у него, — подтолкнул профессор санитара.

— Он говорит, нет, ни автомобиля не видели, ни англичан, — с оттенком презрения перевел санитар. — Темнота деревенская, он; дальше своих грядок носа не высунул за всю жизнь, он даже на поклонение ходил только в храм у реки.

— Скажи ему, кто мы.

— Уже сказал, — усмехнулся санитар. — Но тут слово «врач» значит «колдун». Он спрашивает, мы пришли с полицейскими, которые в деревне?

— Скажи, что нет.

— Сказал.

— Зачем пришли полицейские?

— Он говорит, не знает. Перед дождем слышали выстрелы.

— Наверное, когда вы стреляли по голубям, — вмешался Иштван. — А вдруг это священные птицы?

— Нет, — возразил водитель, пересел поближе к старику и принялся за расспросы. — Полиция ловит дакойта. Она стреляла из винтовок, — переводил он по ходу разговора. — Поэтому крестьяне такие испуганные. Дакойт — это разбойник, грабитель, он родом отсюда, но здесь никому худа, не сделал. На разбой он уходил очень далеко, иногда пропадал на полгода. Он знает дакойта, это его родственник. Дакойта не поймали, это хорошо.

— Вы что-нибудь поняли? — спросил швед, пустил жестянку из-под печенья по глиняному полу к детворе, кроха-девчушка хихикнула и отправила жестянку обратно, профессор повторил маневр, и пошла игра, так что не заметили, что дождь кончился, только с крыши течет, а небо очистилось, посветлело, и сразу же от земли повалил пар.

Иштвану показалось, что нехитрая игра с жестянкой рассеяла отчуждение. Настроение переменилось, и женщина принесла кринку с холодной простоквашей.

— Собираетесь пить? — встревожился Тереи. — А бруцеллеза не боитесь?

— Дают — надо пить. Заедим сульфагуанидином. Профессор со смаком глотал прохладную комковатую жидкость. Водитель и Тереи последовали его примеру. Один санитар замахал руками, мол, нет, спасибо.

— Он уже знает про бактерии и вирусы, — посочувствовал профессор санитару. — Но не дошел еще до той простой истины, что важнее всего поддерживать в организме равновесие, и излишнее самоограничение, чрезмерная гигиена только ослабляют иммунитет. Надо жить среди инфекций, надо есть, брать в руки, вдыхать. И не смотрите на меня так, я гарантирую, что, если вы не заболеете от одного ожидания болезни, ничего с вами не случится. А ну, детки, ешьте, — поощрил он жестом детвору.

И вмиг все принялись за печенье, сторожко, как бельчата, посматривая на шведа.

Профессор вынул из кармана футлярчик, откинул кожаный клапан и что-то крутил там пальцами до тех пор, пока в помещении не грянул синкопированный джазовый ритм, дети воззрились на чудо, как зачарованные, даже старуха в постели приподнялась на локте и из-под рядна показалась гладкой бронзы голова с редкими прядями седых волос.

— Японский, на транзисторах, они делают лучше наших, я в Гонконге купил.

В дверях потемнело, пригибаясь, вошли двое полицейских в шортах, форменных рубашках с закатанными рукавами, с красными тюрбанами на головах, выпрямились, остановились, один оперся на винтовку, второй, в темных очках, заправив большие пальцы за полотняный ремень, перекосившийся под тяжестью кольта, явно тщился угадать, с кем имеет дело и как себя вести, то ли отнестись к незваным гостям сурово и высокомерно, как к возмутителям спокойствия, то ли проявить вежливость, поскольку это белые иностранцы. Профессор продолжал игру с детьми. Полицейские не произнесли освященных слов приветствия, и никто не поздоровался с ними.

Офицер задумчиво присел на корточки и, когда жестянка подкатилась к нему, ловко оттолкнул ее в сторону.

— Кто такие? — начал он. — Что здесь нужно?

— Из Агры. Из миссии ЮНЕСКО. Пережидаем дождь.

— Почему именно здесь?

— Судьба, — усмехнулся профессор, и полицейские кивнули, это они поняли.

— Кто-нибудь из вас врач?

— Да. Я.

— У нас двое раненых. Не соизволит ли сааб перевязать?

— Я глазник, но сделаю все, что смогу. Где раненые?

— Недалеко, но на машине не проехать. Есть лошади.

— На своих на двоих способней, — профессор встал, приказал санитару взять сумку с лекарствами, ко всеобщему сожалению, сунул поющий радиоприемник в карман и вышел наружу.

— И вы со мной? И охота вам по такой грязище? Вас никто не заставляет, — удивился он.

— Разумеется, идем вместе. Это же интересно.