Каменные скрижали

Между барханами, взметая песок пушистыми хвостами, пронеслись два шакала. В лачугах мерцали красные огни, издалека слышалось, как заливается полной робких жалоб индийской музыкой профессорский приемничек. Барабан звучал так, словно на туго натянутую кожу падают отмеряющие время свинцовые дробинки.

— Я уж решил, что вы заблудились, — клохтал профессор, — что вас шакалы съели, их тут прорва крутится.

— Но мы же на верхушке стояли, вы же нас все время видели.

— Уж, конечно, глаз с вас не спускал, — в тон им закончил тему профессор и переменил разговор. — Ну, на статью вам теперь материала хватит.

Иштван кивнул.

— А нам тем временем пора грузиться. Сводка обещает дождь. Пока не стемнело, нам нужно выехать по железному тракту к другой дороге, клянусь, более короткой. Вот я вас и звал, надо же поесть перед отъездом. И выпить по одной.

— Не помешает, — подмигнул Тереи.

— Когда гляжу на этих людей, как они здесь маются, я не могу понять, почему они забрались жить в раскаленную пустыню и с таким упрямством цепляются за это место.

— Они не забирались, они испокон веков здесь жили, — возразила Маргит. — Это пустыня пришла к ним. Пришла, вцепилась в горло и душит.

IX

Высокий, с мраморным полом, коридор министерства полнился звоном браслетов. Мелкими стреноженными шажками сновали затянутые в шелка стройные индийки. Шла подготовка к сессии Всемирного конгресса женщин. По поручению из Будапешта Иштван должен был навести справки о составе будущего президиума и характере выступлений, кому-то привиделась опасность обструкции со стороны крайне правых. Дескать, лучше не посылать делегаток, ограничиться приветственной телеграммой и пожеланиями успешной работы, чем потом оказаться перед необходимостью выступать с протестами и покидать зал заседаний. Однако нескольким дамам во главе с супругой замминистра втемяшилось обозреть Индию, и вот в посольство и обратно полетели телеграммы, срочно потребовались подробные сведения. Сессия намечалась на середину октября, времени оставалось мало, всего шесть недель. Дамы интересовались, а не желательно ли, по крайней мере, в день открытия появиться в венгерских национальных костюмах.

Мисс Шанкар, со спокойной улыбкой прижимая к груди полные браслетов запястья, объяснила, что тревожиться не о чем, она работает в секретариате и не заметила никаких поползновений превратить сессию в место схватки, разве что случится нечто из ряда вон выходящее, и тогда есть вероятность, что какая-нибудь из южноамериканских делегаций может выдвинуть неудобоваримую резолюцию, но и это можно будет замять, утопить в процедурных спорах, утомить зал и дать поручение президиуму выработать окончательную формулировку, на что собравшиеся поспешно согласятся. Темой сессии должно быть равноправие в области заработной платы. При одинаковой квалификации женщины должны получать столько же, сколько и мужчины.

— И не будет никаких сенсаций?

— Будут, — мисс Шанкар подняла миндалевидные веки, длинные ресницы затрепетали. — Мы готовим выступление против торговли женщинами.

— Если они собой торгуют сами, как вы им это запретите? — засмеялся Иштван.

— Речь о рабынях, которых еще детьми похищают у нас и в Пакистане и потом вывозят в гаремы в арабские страны. И в Африку. Этим почти в открытую занимаются целые преступные организации, число жертв трудно определить, ведь если родители сами их продают, то уж наверняка вслух хвастаться этим не станут.

О, раджа Кхатерпалья, — повела она рукой, гибкой, как цветок. — Вы знаете, у него брат умер. Тот самый, чудом возвращенный к жизни.

Раджа уже заметил их, уголок лацкана у него был обернут траурной ленточкой. Слова сочувствия он принял с полным достоинства удовлетворением.

— Что с ним случилось? — спросил Иштван.

— Ничего. Просто, как и тогда, стало плохо с сердцем, и он скончался. На этот раз мы остались до конца, пока пепел не высыпали в Ганг, — лицо у раджи было болезненно отекшее, с зеленоватыми тенями вокруг блестящих глаз. — И только тогда мне действительно стало жаль его. Это страшное, изуродованное лицо перестало меня пугать. Все-таки старший брат, не говорите.

— Думаешь, это и вправду был он? После нашего разговора я начал сомневаться.

— Нет, это был он. Теперь могу поклясться. У нас совсем разные характеры. Он такой уступчивый мечтатель, легко позволял управлять собой, этакая, знаешь ли, — поискал он нужное слово, — поэтическая натура.

Мисс Шанкар залилась бесхитростным девчоночьим смехом, в упор глядя на Иштвана.

О, прошу прошения, — тронул раджа Иштвана за плечо. — Я не хотел тебя обидеть. Да и какой ты поэт, если сидишь на жалованье, — совсем зарапортовался он. — Ты хороший дипломатический чиновник, а это кое о чем говорит.

— Благодарю за честь, — поклонился Тереи, а прекрасная мисс Шанкар снова рассмеялась, закрыв подбородок и рот павлиньим, меняющихся цветов, шелком шали. — По крайней мере, ты один меня оценил, а то в посольстве меня считают поэтом.

Продолжая разговор, они вышли из здания на широкую каменную лестницу.

— Не заедешь к нам? — предложил раджа. — А то Грейс уже на тебя обижается.