Каменные цветы

Что ж, на монстра из фильма ужасов он не тянул, и с определением «урод» его коллеги определенно поспешили. Но и гадать, почему он прятал лицо, не пришлось. Правого глаза у него действительно не было, глазницу закрывала широкая черная повязка. Вокруг повязки тянулись многочисленные шрамы, кривые и тонкие, теряющиеся за прядями волос, которыми Павел, зная о своем состоянии, пытался прикрыть искаженную половину лица. Но даже так, при всех помехах, можно было догадаться, что рана там когда-то была огромная и жуткая.

Вторая половина лица, здоровая, выдавала, что внешность в прошлом у него была самая обычная — высокие скулы, тонкие черты, нос с небольшой горбинкой, четкие линии бровей. Единственный уцелевший глаз оказался карим, но не светлым, как у Ланы, а темным, в бледном свете — почти черным. Волосы были длинными — ниже линии подбородка, чтобы прикрывать лицо, чуть вьющимися, с первыми серебристыми нитями седины.

Лана не смогла скрыть страх и удивление, она и попытаться бы не успела. Павел же наблюдал за ней с равнодушием статуи. Он держал в руках стаканчик с дымящимся кофе, и становилось ясно, что он вовсе не охотился здесь на первую подвернувшуюся невинную деву, просто вышел размяться и обеспечить себе немного энергии на остаток ночи.

— Простите, — выдохнула Лана. — Неловко получилось, я не ожидала… Извините!

Он скользнул безразличным взглядом по броши, заточенной в кейс, потом снова уставился на отчаянно краснеющую Лану. Ей казалось, что он видит ее насквозь — ее испуг, ее любопытство. Слышал ли он ее разговор с той мастерицей? Он мог, но это делало ситуацию еще более неловкой… А как у него спросить, не выдавая себя?

— Вы очень тихо ходите, — отметила Лана. — Или тут такая слышимость? Наверно, звукоизоляция еще хорошая, я совсем не слышу, как вы работаете. Это вы из-за «Василькового поля» так задержались? Да, конечно, по сроку же только оно подходит… Я ведь говорила, что работа будет очень трудоемкой! Но я рада, что вы не отказались, я очень признательна. Вы по ночам работаете… Но так мы успеем! Надеюсь, кофе поможет и вас все это не слишком утомит…

Она наконец замолчала, сообразив, что и так наболтала слишком много и слишком быстро. А Павел только и выдал:

— Все верно. Хорошо поговорили.

Потом он развернулся и направился прочь. Но прежде, чем он исчез из виду, Лане показалось, что он улыбнулся. Улыбка была легкой, едва уловимой — чуть заметно дрогнули уголки губ. Может, даже этого не было, ей привиделось от усталости!

Но на душе все-таки стало легче. Как будто в этом испуганном и стыдливом потоке слов он все-таки услышал извинения и принял их.

* * *

Скрывать ярость куда проще, чем выпустить ее. Ярость — это ведь больше, чем тихая злость. Она клокочет в груди, ломится сквозь ребра наружу, как хищная птица, неожиданно проснувшаяся в клетке. Ярость требует не улыбаться при встрече и не сыпать дежурными любезностями, а кричать, громыхать, бить стаканы, швырять мебель, если получится — ударить кого-нибудь. Потому что только так можно смириться с потерей, грандиозной и глупой.

Но Юрий не мог позволить себе ярость, только не теперь. Даже понимая, как много денег он потерял — и какой возможности продвижения лишился. Крики ничему не помогут, только усугубят ситуацию. Сейчас ведь все умные: с мобильными ходят, чуть что — снимать начинают. Если он сорвется, скоро по интернету поплывет видео того, как скандалит знаменитый Юрий Охримовский. Период и без того опасный, ему нужно спасать свою репутацию, а не губить еще больше.

Ирина и так знала, что виновата. Она затаилась, лишний раз из своего кабинета не выходила. Она со всеми была надрывно милой и испуганно приветливой. Ей наверняка пришлось пройти не через один разговор с высшим руководством, но пока эти разговоры таились за закрытыми дверями.

Кресло под ней устояло, она тоже была не без покровителей. Однако кресло это зашаталось, и следующая ошибка могла стать для нее последней. Юрий не ожидал, что шанс занять ее место появится так скоро, но хотел подготовиться ко всему.

Даже если бы Ирину вышвырнули вон, никто не мог гарантировать, что на ее место непременно возьмут его. Он отлично зарекомендовал себя как дизайнер и медийная персона, теперь же ему нужно было показать, что и организатор он неплохой. Идеальным вариантом стало бы возвращение контракта с конкурсом красоты, и Юрий даже попробовал, но вынужден был быстро отступить. Ирина испортила все слишком сильно, безнадежно, этот путь оказался закрыт.

Взамен Юрий мог придумать лишь один вариант: Светлану Егорову. Шоу Ардена сделает ее популярной, ее имя будет на слуху. Если сразу после этого она вернется в «Вирелли» с подачи Юрия, это не останется незамеченным.

Нужно было лишь придумать, как это провернуть. Полагаться на профессиональные моменты бессмысленно: в «Вирелли» ее серьезно обидели, а в «Русской легенде» чуть ли не все ее мечты осуществили. У Егоровой не нашлось бы ни одной причины уходить оттуда.